Йозеф Шкворецкий - Необъяснимая история

Есть ли в тексте Квеста указания на то, как он мог наткнуться на идею чего-то подобного паровому двигателю? Есть. В Св. I, Фр. 11 в ответ на вопрос императора о том, чем он собирается заняться, молодой Квест не без заминки отвечает: «Мне бы хотелось… изобретать… для армии…», но его прерывает восклицание отца: «Игрушки! …он придумывает игрушки!» Затем раб Сентрис приносит что-то, что «остановилось», когда еще что-то «вывалилось». К сожалению, значительная часть рукописи повреждена настолько, что совершенно не поддается прочтению, но что бы там ни принес Сентрис, оно, по всей видимости, начало двигаться, потом остановилось, так как нечто вывалилось — очевидно, какая-то деталь.

Теперь давайте вернемся к Св. I, Фр. 5, где поклонник Прокулеи Цецина привозит маленькому Квесту игрушку: три ветряные мельницы, сделанные из трубочек, которые «действительно вращались». В истории техники мы находим упоминание устройства, называемого «эолипил Герона». Эта игрушка представляла собой закупоренный металлический сосуд с двумя или четырьмя вертикальными изогнутыми на концах трубочками. Если наполнить устройство водой и подвесить над огнем, вода закипает, пар поднимается по изогнутым трубочкам-форсункам, заставляя сосуд вращаться. Короче говоря, перед нами — ранний предшественник парового двигателя, или, точнее, паровой турбины. Тогда никто не воспринимал его всерьез — просто игрушка, как верно назвал ее отец Квеста Гай.

Изобретение этою устройства источники приписывают Герону Александрийскому, зенит славы которого приходится приблизительно на 65 г. н. э. и который придумал и другие механизмы. Если предположить, что рукопись Квеста — подлинная, а это было подтверждено экспертами, игрушка была известна еще в конце 1 в. до н. э., но ни тогда, ни три четверти столетия спустя во времена Герона никому не пришло в голову использовать ее как-либо иначе, чем для развлечения детей.

Но как же быть с деталью, которая «вывалилась», отчего «игрушка» остановилась?

Чтобы энергия эолипила двигала какой-либо механизм (а похоже, именно это Квест демонстрировал императору), должен присутствовать какой-то механический компонент трансмиссии, который вращал бы колеса.

Помимо прочих похвальных качеств (например, таланта хорошо писать на латыни во времена Августа), Квест обладал немалой наблюдательностью. Нам известно, что он подметил бессознательные жесты Цецины: всякий раз, когда этот робкий ухажер Прокулеи был растерян или ему бывало не по себе, он «раскачивал вверх-вниз сцепленными пальцами, снова и снова вверх и [1–2 стр. ] переплетя пальцы», и Квест замечает: «Позже мне часто (вспоминалось), когда я [1 стр. ] это делать, чтобы» (Св. I, Фр. 9).

По всей видимости, Квест обладал недюжей технической смекалкой, и движение переплетенных пальцев Цецины могло натолкнуть его на мысль о работе устройства, задействующего шестерни и привод; нам известно, что такое приспособление использовалось уже в начале IV в. н. э. на мельницах — для преобразования энергии воды во вращательное движение жерновов.

В игрушке такое устройство могло заставлять двигаться миниатюрные колесики какого-нибудь крохотного транспортного средства. Тем не менее сколько бы Квест потом его ни совершенствовал, напрашивается вопрос, было ли этого достаточно для движения парохода. Однако Квест был на редкость предприимчивым молодым человеком. Достаточно только вернуться к Св. II, Фр. 1 (и также к Св. III, Фр. 12), чтобы еще раз взглянуть на описание битвы с далматским полководцем Батоном. Квест пишет: «С восхищением я наблюдал, как велиты скользят между манипулами первого, второго и третьего рядов, утекают, как вода, бегущая по многоканальному акведуку». Пока он наблюдал за движением легионов, Квеста «пронзило острое ощущение значимости того, что я видел, скрытого смысла, доступного именно мне. Я дрожал не от страха, но от своего рода душевного подъема», и вместо битвы перед ним «предстало решение, которое позволило бы перенести вращательный момент на» — и хотя рукопись тут снова не поддается прочтению, фрагмент завершается так: «снова все компоненты легиона заработали, как [2–3 сл. ] снова мне пришло на ум то же слово, так хорошо выражавшее…», но само это слово для нас утрачено. Однако из контекста можно вывести, что это слово — «машина»: римская военная машина, с помощью которой Рим часто побеждал армии врага, которые превосходили его числом, но сражались на «варварский» (т. е. беспорядочный и некоординированный) манер. Читая наблюдения Квеста о работе этой «машины» в Св. II, Фр. 1, мы ясно видим, как регулярные людские потоки, движущиеся взад и вперед через точно обозначенные зазоры между манипулами, могли натолкнуть его живое воображение на мысль, которая семнадцать столетий спустя придет в голову Джеймсу Ватту.

Фантастично? Возможно. Но любому изобретателю необходима фантазия. Другие фрагменты рукописи определенно подтверждают, что у Квеста была требуемая творческая жилка. В Св. III, Фр. 1, например, Агрикола, сам умелый и опытный кузнец, говорит: «Я не совсем понимаю… работает, — сказал Агрикола, — но Квест гениальный…» А чуть ниже, в Св. III, Фр. 12, излагается существенно важная для изобретения Ватта концепция: «…и отверстие тут. Трудность в том, что, когда заслонка соскальзывает под него вот здесь, она тянет…» И снова мы натыкаемся на прискорбные лакуны в тексте, однако слово «заслонка» (клапан?) возникает несколькими строками ниже, когда кузнец Агрикола одобрительно замечает: «Как бы то ни было, Квест, мысль гениальная. Но заслонку придется выковывать, как меч, закалять…»

Творческий подход, который, без сомнения, применил Квест, заставляет нас принять гипотезу, что молодой римлянин действительно мог придумать паровой двигатель. Но могли он использовать его, чтобы в безветрие или штиль довести свой корабль до самых берегов Америки? С его собственных слов мы знаем, что задолго до Колумба, но в полном соответствии с учением самых эрудированных греческих философов, Квест верил, что планета круглая. Задумайтесь, например, над его разговором с Корнелием Фидом в Св. VI, Фр. 3 и вспомните изумление глядящего на полную луну царя Телалока (Св. VII, Фр. 5), который спрашивает: «Так ты говоришь, Земля тоже такая?»

Исторический факт, что первые задокументированные пароходы имели гребные колеса. Было ли судно Квеста снабжено таким гребным колесом? В тексте нет описания его корабля, но, по зрелом размышлении, полагаю, что нет. Чтобы подобный механизм не мешал гребцам, его пришлось бы установить на корме, как это было на паровых судах, ходивших по Миссисипи. В этом нет ничего невозможного, однако, по моему мнению, корабль Квеста гребное колесо не использовал. Мой довод в пользу этого может показаться не слишком веским, но я полагаю, что его достаточно. Он содержится в наблюдении юного Квеста за другой игрушкой, также подарком влюбленного Цецины.