Михаил Веллер - Мишахерезада

Шестидесятые — это перелом от веры и возможности — к безверию и невозможности. Совейский марксизьм-социализьм ортодоксировался. Не надо думать! Повторяй за Партией!

Облик правящего триумвирата изменился с незаметностью Чеширского кота, постепенно растаявшего в воздухе до состояния автономной улыбки. Глупо-готовная улыбка Подгорного исчезла первой, вместе с окружающей ее лысиной и остальными частями тела. Косыгин слинял, осел, посерел и стал малозаметным и безгласным. Их счастливые портреты исчезли из первых рядов демонстраций. Выражение наступательного восторга реинкарнировалось с хрущевских портретов на сменившие их брежневские. Плевать, чье изображение вставлять в оклад иконы! Партия, «ум, честь и совесть нашей эпохи», коллегиальным решением одаряла народ «дорогим товарищем». Во главе. И лично вам, дорогой. Под руководством нашего. Под мудрым руководством. Рапортуем вам. Обещаем вам. Клянемся.

За Леонидом Ильичом мы с полновесным кирпичом.

Полюбил я сгоряча Леонида Ильича.

С Леонидом Ильичом нам все преграды нипочем.

Все вперед к плечу плечом за Леонидом Ильичом.

Красавец-молдаванин.

А почему это мой бюст с женскими грудями. Это что, значит? Это аллегория. Левой грудью вы кормите страны социалистического лагеря. А правой? А правой — развивающиеся страны народной демократии. Да? Гм. А чем же я кормлю свой народ? Леонид Ильич, но ведь вы заказывали только бюст!

Черт. Ведь мы еще верили в коммунизм. Хотели верить. Еще Вознесенский писал поэму о Ленине (тоже внес вклад в Лениниану). Еще Евтушенко рубил воздух: «Если мы коммунизм построить хотим / трепачи на трибунах не требуются. / Коммунизм — это мой самый высший интим / а о самом интимном не треплются!»

В шестьдесят седьмом году ОАР (Объединенная Арабская Республика, Египет с Сирией, Насер главный) закрыла Акабский залив, решительно выдавила миротворцев ООН, затоварилась советским оружием и выпустила марки «Смерть Израилю» с ножом, воткнутым в карту. Израиль ударил первый, уничтожил египетскую авиацию, захватил Синайский полуостров и Голанские высоты. Шестидневная война закончилась разгромом армий Египта и Сирии. Учитывая пятидесятикратное превосходство арабов в территории, пятнадцатикратное в численности населения и четырех-семикратное в вооружениях и численности армий, наши друзья и союзники прогадили все.

Это весьма отразилось на настроениях советского общества. Газеты и лекторы говорили о гадстве израильских агрессоров. Что должно было резонировать традициям антисемитизма. Однако личико Насера воспринималось без комментариев как рожа противная. А то, что они побросали наше оружие, воспринималось с презрением. И вообще, когда маленький ловко и быстро бьет большого, это рождает невольную симпатию.

А в Израиле жили и воевали масса наших эмигрантов. В том числе ветераны Отечественной войны. А арабы во время войны сочувствовали Гитлеру. Но наши специалисты и инструкторы сейчас воюют вместе с арабами против евреев. Но арабы какие-то недоделанные.

Типичный анекдот эпохи: «Вы слышали? Вчера наши сбили семь наших самолетов!»

Постепенно включились «Три «не» относительно евреев: не принимать, не увольнять и не повышать», — утверждала молва.

Перелом эпохи — Пражская Весна-68. Поляризация общества. Большинство: «Иначе бы ФРГ туда ввела войска! Мы не могли позволить расколоть соцлагерь! Наши солдаты спали под танками, не отвечая на оскорбления!» Откуда информация? — из газет и лекций. Меньшинство: «Позор. Оккупанты. Какие свободы?.. Не будет никому социализма с человеческим лицом».

Появились политзаключенные — узники совести.

Стали бороться с политическими анекдотами.

Политическая разрядка кончилась. Шла гонка вооружений.

Идеологическая борьба и нетерпимость к «чуждым» точкам зрения.

Ловля ведьм в искусстве. Соцреализм по форме и содержанию.

Карьеры стали медленными и трудными. Все места были прочно заняты. Новации и пертурбации хрущевской эпохи, создание отраслей и институтов, приемы чохом в опустевшие за сталинское время творческие союзы, тридцатилетние доктора наук, — все осталось в прошлом.

И одновременно — росло производство товаров и услуг! Жизнь становилась сытнее и благоустроеннее. Любой мог позволить себе тортик, или бутылку шампанского, или приличный костюм. Работай себе спокойно на месте, и если приложишь немного усилий и ума — получишь через десять лет квартиру, или запишешься в кооператив (квартирный только, конечно), или, обходясь только самым необходимым, накопишь лет через пять на машину, сумей только записаться в очередь на покупку. Это относилось ко всем, кто зарабатывал двести рублей. Меньше — тем туговатей, но тоже жили. На рубеже семидесятых перетрясли «Юность», сняли Твардовского с «Нового мира», сбежал в Англию Кузнецов. Выгнали Солженицына, съехал Гладилин, лишили гражданства Аксенова.

Брежнев — это застой. Затыкались щели, утишались волны, редактировались речи, цензурировались намерения. И над всем — это приятное, позитивное, жизнелюбивое, доброе и вполне тупое лицо. Он был близок народу — не болел духовностью.

Он любил награды. Принимал их от коллег со слезами умиления. Он ложился на операцию по расширению груди, а то звезды не помещались; была такая шутка.

Придворные лизоблюды объявили его выигрывателем войны и поднимателем Целины — как ранее Хрущева. Наемные журналисты написали трилогию — «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина». Трилогия молниеносно получила Ленинскую премию по литературе. Ублюдки из правления Союза писателей нарекли ее шедевром на уровне «Войны и мира».

Начальствующее холопство и холопствующее начальство. Отличительная черта русской государственности. При Лене — пышным цветом. Чувство собственного достоинства — архаичная метафора.

Леня был — никакой .

Он ничего не делал. Не принимал никаких решений. Ничего не создавал и не разрушал.

Дрова сгорали, котел грелся, крышка разбалтывалась, — и Леня помалу подкручивал гайки и поправлял поленья. Режим лежал на сохранении, пока не разродился катастрофой.

Если при нем затевался БАМ как всенародная стройка энтузиазма и единения патриотизмом — он кончался тихим пшиком.

А в 69-м произошла малая советско-китайская война — бои за остров Даманский, — и Китай определился как отчетливый враг, и международная напряженность выросла еще на градус.

А в 69-м американцы высадились на Луне — и в газетах об этом были две строчки внутри полосы. Мы проиграли космическое соревнование, и стали молчать. Несколько лет спустя, работая в школе, я спрашивал своих учеников — они не слышали о высадке людей на Луну. Некоторые неуверенно называли Гагарина или Титова.