Имоджен Эдвардс-Джонс - Модный Вавилон

Изготовление сумочек — особый талант, которою у меня нет. Я долго разговаривала с Александром по поводу того, чтобы залучить в нашу фирму какого-нибудь специалиста по аксессуарам, но их всегда трудно найти, и они — самые высокооплачиваемые специалисты на рынке высокой моды. Возможно, один из самых талантливых — Стюарт Веверс. Раньше он работал у Louis Vuitton и помог компании сколотить сказочное богатство, потом занялся сумочками у Луэллы, а недавно его сделали главой фирмы Mulberry, которая занимается аксессуарами. Хотелось бы мне, чтоб Александр ухитрился переманить его к нам, если ему захочется сменить место. Но заплатить мы сможем немного. Полагаю, я была бы в состоянии выделить ему долю в общих доходах компании. Мы отдадим довольно крупную сумму, но зато привлечем в нашу фирму человека, который способен компенсировать эти затраты, работая на нас. Мне всегда казалось, что специалист по аксессуарам — все равно что ударник в рок-группе. Он забирает все деньги и в то же время остается в тени. Рок-группа не может существовать без ударника, но никто из публики не знает, что это за тип. Иногда такая позиция кажется довольно завидной.

Если сумочки — это святое, то с туфлями проблем всегда чуть больше. В один прекрасный день вы заключаете аппетитный контракте каким-нибудь производителем обуви, который будет на вас работать. На изготовление колодок, или лекал, пойдет свыше семи тысяч фунтов, а потом вы будете выпускать обувь всех цветов и размеров, от 36-го до 41 — го. Также у вас должно быть хорошо налажено распространение, иначе вы рискуете остаться с тремя парами туфель на полке, а это всегда очень грустно. Три сумочки — это эксклюзив, но с туфлями такое не проходит. На рынке обуви жесткая конкуренция. Здесь Blahnik и Choo полностью обеспечили себе господство. Когда я окончила колледж, то подумывала о том, чтобы пойти по их стопам, но, честно говоря, пока что для большинства своих презентаций мне приходится варьировать одни и те же несколько пар туфель со стразами.

Глядя на обувь, которую принесла Мими, я в очередной раз безнадежно мечтаю о том, чтобы кто-нибудь вроде Бернара Арно вошел с нами в долю. Это бы в корне изменило мою жизнь. Оптимальное решение всех проблем.

— Знаю, ты не проектируешь обувь, — говорит Мими, по-прежнему держа в руках «лодочки». — Но я подумала, что их тоже можно будет использовать.

— Хорошая идея, — отвечаю я. — Мне они нравятся. Думаю, что в этом сезоне действительно в моду войдет черное с серебром. И чуть более геометричный силуэт.

— Согласна, Н отзывается Мими.

— Согласна? — переспрашивает Александр и оборачивается ко мне. — Не могла бы ты в таком случае объяснить поподробнее? Просто я хочу убедиться, что мы имеем в виду одно и то же.

Я выбираюсь из-за стола и подхожу к «стене настроения», на которой уже прикреплено несколько вырезок. Вдохновленная платьем от Dior и потрясающими линиями Ossie Clark, я объясняю Александру, что моя основная идея в следующем сезоне — талии, лодыжки и сексуальный антураж. Кажется, он со мной согласен. Хотя я по-прежнему не намерена отказываться от тех изящных, тонких линий, которые всегда составляли нашу отличительную черту, мне кажется, что в этом сезоне следует быть чуть либеральнее. Жакеты по-прежнему останутся узкими и строгими, но мы не станем обходиться только черным и белым и добавим в них цвета. Меня увлекает собственная идея. Поскольку в нашем распоряжении теперь шотландка, темой коллекции станет северная ночь, исполненная затаенной страсти.

— Да, — говорит Мими. — Что-то вроде кануна Рождества в старом шотландском замке, где вся компания играет в «сардинки» [2] «Сардинки» — детская игра, в конце которой все играющие оказываются в «доме», набитом, как коробка сардин. , потому что, не считая секса, заняться больше нечем…

— Точно, — отзывается Александр.

— И когда приходится расстегивать невообразимое количество пуговиц, — заканчивает формулировать идею Мими, которой, очевидно, этот сценарий хорошо знаком.

— Люблю пуговицы, — говорю я. — Пуговицы, обшитые клетчатой тканью, на рукавах и по всей длине.

— Мне нравится, — объявляет Мими. — Нет ничего сексуальнее, чем обтянутые тканью пуговки.

Звучит странно — но я приблизительно понимаю, что она имеет в виду. У нас получился очень продуктивный день. Я ощущаю что-то вроде прилива вдохновения. Чувствую, что теперь могу сделать рывок. Осень всегда предоставляет массу возможностей для работы над хорошей коллекцией. Ткани, отделка — а теперь еще на повестке дня обтянутые пуговицы. Я испытываю приятное возбуждение.

— Простите, что прерываю, — влетает в комнату Триш. Ее прическа несколько утратила первоначальный блеск. — Только что звонили из журнала Ellе!

— Шутишь? — спрашиваю я.

— Они действительно хотят сделать снимок той белой блузки из коллекции? — Голос Триш выжидающе поднимается.

— Какой белой блузки?

— Вы ведь знаете. Вот такая. — Она указывает на фото в каталоге, где изображена моя помпезная манекенщица в белой блузке и шортах. — Но внизу я не нашла ни одной.

— Ого! — говорю я.

— Ого! — повторяет Александр.

Мими начинает смеяться.

— Они хотят ее завтра к девяти утра, — настаивает Триш.

— Черт возьми! — только и могу я ответить. — Это та самая блузка, которую мы стянули у Marks & Spencer?

Полячка Дорота, моя главная портниха, просидела всю ночь, чтобы сшить эту блузку. Я в отчаянии позвонила ей, она приехала около семи вечера, закончила примерно в четыре утра и улеглась вздремнуть прямо на швейном столе, потому что было слишком поздно возвращаться домой, в Уэст-Хэмпстед. Я пришла в восемь и обнаружила ее лежащей на ворохе сатина. Она даже не сняла наперсток. Дорота, насколько можно было судить, выкурила две пачки сигарет, выпила три банки пива, столько же колы и истребила огромный запас жевательной резинки. Но она все сделала. Белая блузка, уже отпаренная и отутюженная, висела на плечиках в моем кабинете, и от нее слегка пахло табаком и какими-то пряными духами. Готовая блузка.

Для Дороты это было не самое трудное задание — она уже привыкла шить одежду за короткий срок, — но, возможно, самое бессмысленное. У меня было желание просто взять одну из блузок из Marks & Spencer, спороть чужой ярлычок и пришить наш. Но качество их ткани меня не удовлетворило. Если вы рассчитываете получить триста пятьдесят фунтов за блузку, она должна выглядеть чуть шикарнее, чем то, что можно приобрести в Marble Arch за двадцать пять. Даже если внешне никакой разницы нет.

Триш упаковала блузку вместе с остальными вещами, которые хотели видеть в Еllе. Она завернула все в бумагу и полиэтилен, сложила в огромный баул, взгромоздила на велосипед — и я от души надеюсь, что никто не был тому свидетелем.