Мастер Чэнь - Магазин воспоминаний о море (сборник)

Список выпускников, которым этот самый хинди оказался более чем кстати, в таких ситуациях никого не трогает, закон замены опытных и компетентных на бездарных и просто никаких работает неумолимо от Калининграда до Владивостока. Маргарита, правда, получила предложение: сохранить место, то ли хинди, то ли английский, встречаясь иногда — не с ректором, а с проректором, чтобы никому не было обидно.

— Ну, тут я представила себе его квартиру с видом на сопки, — сказала Маргарита, глядя на бассейн. — Поняла, что это не тот вид, который мне хочется наблюдать постоянно. И подумала: а не пора ли повысить квалификацию? В Индии ведь до того была всего однажды. И поехала, думала — на недельку-месяц.

Поехала она не в Индию. Путь Маргариты начался с Катманду.

А это особое место. Святые ступы под острыми шпилями, молельные колеса — но и толпа вот таких, в выцветших сари и пенджаби, европейцев. Бешеный Тамель, улица-рынок. Отели, или притоны, где, кажется, скоро будут ставить под стекло мумии великих хиппи, застревавших там надолго. О, Катманду она знала хорошо: «Фрик-стрит? Да кто же там сегодня живет, это ж музей какой-то. Может быть, еще и поселиться в Никсон-гестхаус, для полной картины?»

А еще Катманду — это бурые жирные клубы дизельных выхлопов. И толпы профессиональных освободителей Тибета (в Тибете не бывавших никогда), торгующих наркотиками по-крупному, и вьющиеся рядом с ними их европейские и американские ученики в разной степени укуренности.

И великие снежные горы над головой.

Там Маргарет поняла, что если не торговать наркотиками, то прожить в Азии можно очень долго. Но надо все время двигаться. Потому что в тот же Таиланд можно въехать без визы, но не навечно, а на месяц. А дальше надо так же без визы перебраться в соседнюю Малайзию. Побродить по ее дорогам до конца отведенного срока — и вернуться в Таиланд. Визы иногда можно продлить. И так далее.

Ну а разбираться в людях, которые могут стать источником существования, — этому каждый учится посвоему.

— А откуда я родом… — мрачно сказала Маргарита. — Отгадайте загадку… Нет, не про датскую булочку… Какое самое холодное место на Земле?

— Неужели Якутск…

— Не-ет, Якутск — это все-таки город. А есть еще российский полюс холода. Название такое, что только у доктора и скажешь. За Байкалом. Это вам никак не Дания. И даже не Якутск. Железнодорожная станция. Огромные сосны. Бараки из толстых таких бревен. И всё. Ну?

— А, есть такое место — Сковородино. И еще Могоча.

— Ага, вот она самая. Это моя родина.

— Но английский!

— Да я же вам тогда все сказала.

— Про вашу бабушку и королеву Елизавету?

— Х-ха. Ну, Сибирь — это не как в России, у нас всегда было много всяких интересных людей, из ссыльных. Одна такая, Инга Федоровна, подарила мне кассетный магнитофон… я тогда совсем мелкая была, классе в пятом… она была нашей англичанкой, да, именно в Могоче, муж сидел рядом в зоне за политику. Подарила целый, почти новый кассетник и кассету при нем. Собрание тронных речей Елизаветы. И я их слушала, слушала, иногда, говорят, даже под них засыпала. Вот и всё. Так начинался мой английский.

Маргарита подняла руку, подзывая официанта.

— А, ну я же забыла главное сказать. Почему мне эта кассета так нравилась: у меня в Могоче раньше бабушка была, очень добрая. Потом умерла, и даже снимков хороших не осталось. А на кассете было фото этой самой Елизаветы. Ну один к одному как моя бабушка. И голос чем-то похожий. Вот так как-то.

— Ты не понял, — сказал Евгений. — Это не кличка. Это фамилия у него такая — Странник.

Из его маленького кожаного бумажника явился на свет квадратик телесного цвета. На нем значилось: «Василий Михайлович Странник», — к чему прилагались электронная почта, местный мобильный телефон… и всё.

— Не уверен, что то же самое можно вычитать у него в паспорте, — заметил Евгений. — Но кто здесь спрашивает у человека паспорт, кроме таиландского иммиграционного ведомства? Ну, еще есть авиалинии и отели, но Вася путешествует чрезвычайно редко. Я бы вообще сказал, что он по большей части находится в неподвижности. И его новая фамилия, этот самый Странник, означает странствия иного рода.

Мы оба посмотрели на дальний угол стола, на возвышавшуюся там мощную фигуру человека с круглой головой, на которой угадывалась серебристая щетина. Еще можно было рассмотреть непроницаемые очки, толстый нос и очень крепкий подбородок. Ниже было тело немалого веса под свободной белой рубашкой без воротника. Вася Странник задумчиво жевал сочный листок салата — что делало его похожим на черепаху, кивал кому-то терпеливо, но явно не слушал и смотрел в пространство.

Пространство на окраине Паттаи состояло из старых манговых деревьев (очень мало плодов, зато множество длинных темно-зеленых листьев высоко над головой), толстых провисающих черных проводов и трансформаторных изоляторов, а пониже — мотоколясок и их черноголовых водителей, съезжавшихся к торговцам едой у кромки тротуара.

Впрочем, это — на улице, а здесь, на деревянной террасе «Капитана Флинта», был просто длинный стол; хозяин, вдохновенный Рувим, бегал туда-сюда, иногда обнимая гостей за плечи и говоря им пару слов, Арсений дисциплинировал детей, Гузель их защищала, тут же было еще множество народа, как-то связанного между собой (хотя с кем были связаны какие-то Саша и Маша из Хабаровска — непонятно). А мы с Евгением беседовали с «людьми с Нассим-роуд»: там помещается наше посольство в Сингапуре, оттуда до Паттаи теоретически можно доехать в автомобиле за пару дней, что многие и делали, причем очень часто с главной целью — попасть на вечер у «Капитана Флинта». Потому что на этих вечерах возможно все. Услышать, как Рувим на пару с тощим Бруно разделывают «Фантома оперы», самим помучить клавиши — задать Рувиму тему, спеть безобразным хором и вынудить Бруно заглушить вас саксофоном… здесь — музыка для друзей.

Вася Странник, оказывается, уже какое-то время смотрел на меня в упор — два прямоугольника очков. Потом зачем-то помахал мне рукой и начал беседовать с кем-то еще, на его конце стола. Дети Арсения и Гузели наперегонки таскали с его тарелки овощи. Не какой-нибудь тайский салат из незрелой папайи с огурцами, киндзой, кунжутом и так далее, а просто нарезанные свежие овощи.

— Мясо он иногда тоже ест, — заметил Евгений. — Если космос ему разрешает. Что интересно, вся семья его в этом деле беспрекословно слушается, ну, может, кто-то стыдливо схватит что-то мясное на улице, подальше от его глаз.

— Так, — приступил я к неизбежному. — Он вообще кто?

И вот здесь были сложности. Попробуйте, представьте смысл слова «кто»: это о профессии, по крайней мере бывшей? Нынешнем роде занятий? Религии? Тот же Арсений, худой как борзая, был одновременно лучшим в Паттае туроператором по части сложных экзотических поездок — на таиландский север, в Чианг Рай, к храмам и островам соседней Камбоджи и так далее, отцом веселого татарского семейства, бывшим менеджером какой-то рок-группы в России девяностых и еще…