Гилберт Адэр - Закрытая книга

— Держите, Пол.

— Неразбавленное?

— Естественно.

— Ваше здоровье.

— Ваше.

— Знаете что, Джон?

— Что?

— Пожалуй, то, что вы здесь со мной, — едва ли не лучшее событие в моей теперешней жизни.

— Очень приятно слышать.

— Это не комплимент. Даже отвлекаясь от помощи в работе.

— Ну, спасибо. Очень вам признателен.

— А вам-то как тут? Нравится? Только честно, пожалуйста.

— Да, нравится. Очень будоражит ум, на что я и рассчитывал.

— По-вашему, дело и правда идет споро?

— Пожалуй, да. Но я ведь могу говорить только за себя. Я же не знаю, сколько вы обычно успевали за девять дней.

— Ну, обычно-то побольше, чем мы с вами сделали. Но поймите: я ведь опасался, что в своих нынешних обстоятельствах вообще не смогу работать. А мы действительно неплохо сработались, верно?

— Верно.

— И потрудились с толком, прямо на удивление, правда?

— Совершенно согласен.

— Не слишком я вел себя с вами… м-м-м… формалистски?

— Как-как?

— Как чересчур придирчивый формалист?

— Но вы же меня предупредили, Пол.

— Гм, черт, значит, так оно все-таки и было.

— Нет. В общем, нет. Ну, послушайте, чего уж там говорить: самым уживчивым человеком на свете вас никак не назовешь. Я был бы лжецом, если бы делал вид, что с вами очень легко ладить. Но, повторяю, вы, во-первых, меня предупредили.

— А во-вторых?

— Н-да… гм… собственно, никакого «во-вторых» нет.

— Вот как. А я-то надеялся, вы скажете, что для вас большая честь работать со мной над этой книгой. Последним и, хочу думать, лучшим моим произведением.

— Пол, но это же само собой разумеется.

— Ах так. Благодарю. Ну что ж. Какой сегодня день?

— Пятница.

— Пятница. Верно. Значит, завтра, надо полагать, вы уезжаете?

— Да, мне действительно надо съездить в Лондон. Думаю, это не сильно осложнит вам жизнь, а, Пол? Мы же с вами договорились, что на выходные я возвращаюсь в город, так ведь?

— Да, безусловно.

— Наверное, двинусь сразу после…

— Была у меня, правда, одна мыслишка…

— Какая?

— Но я ведь не знаю, насколько вы будете заняты…

— Скорее всего буду весьма занят. Я ведь не был дома больше недели. Там, как всегда, накопилась электронная почта, факсы, письма, и на все надо ответить. Так о чем вы хотели спросить?

— Да вот если у вас найдется пара часиков, которые не на что убить, — но только в том случае, если действительно выдастся часа два…

— Вполне возможно.

— Мне нужно, чтобы вы провели одну разведработу для следующей главы моей книги. Понимаете, если вы с этим заданием справитесь за выходные, то в понедельник или вторник уже незачем будет ехать в Лондон.

— А что конкретно от меня требуется?

— Заданий-то два, но зато никаких разъездов: оба объекта в двух шагах друг от друга.

— А может быть, расскажете мне толком, что от меня требуется?

— В Национальной галерее есть автопортрет Рембрандта. На самом деле их там два, но я имею в виду мое самое любимое полотно из всех, что только есть на свете. В новой главе, за которую мы скоро возьмемся, я хочу о нем написать. Коротко говоря, речь пойдет о концепции автопортрета вообще, особенно при условии, что человек слеп. Я собираюсь назвать главу «Меланхолия анатомии» [10] Обыгрывается название трактата английского философа-моралиста Роберта Бёртона (1577–1640) «Анатомия меланхолии». .

— Угу.

— Н-да, вся тонкость до публики явно не дошла.

— Что, простите?

— Ничего, проехали. Словом, суть, которую я сейчас грубо упрощаю, состоит в том, что все великие автопортреты написаны так, словно их создавали слепцы, и… Господи, в таком изложении мысль кажется жутко банальной, но, может быть, вы уловили мой замысел?

— Пожалуй, да. Значит, вы хотите, чтобы я?..

— Мне нужно тщательное, подробнейшее описание именно этого портрета. Из тех, что висят в Национальной галерее, он — постарше. Вообще-то он приобретен позднее, но сам Рембрандт там старше, заметно старше. Если память мне не изменяет, он был написан за несколько дней до смерти автора. В сувенирном киоске наверняка продаются открытки с этим автопортретом. Если увидите, купите и привезите. В противном случае мне придется просить вас тщательно изучить картину и записать все до мельчайших подробностей. Понятно? Чтобы я смог его воспроизвести. Видали, наверное, как студент художественного училища усаживается перед портретом и пишет копию? Так вот, перед вами задача весьма похожая. Только пользоваться нужно не красками, а словами.

— Да, это можно.

— Но знаете, что я подумал? Даже если вам и удастся найти открытку, все равно лучше бы, не жалея времени, хорошенько изучить портрет. Внимательно вглядеться в мазки. Это отнимет не более получаса — из всех ваших выходных.

— Да ради бога.

— Еще мне бы хотелось — не спрашивайте зачем, — чтобы в том же сувенирном киоске вы купили картинку-головоломку с этим портретом Рембрандта.

— Головоломку?!

— Я точно знаю, что в продаже бывают головоломки по составлению некоторых картин из собрания Национальной галереи. Например, «Послы» Гольбейна совершенно точно есть в виде головоломки. Возможно, «Купальщики» [11] Точное название картины — «Купание в Аньере». Сёра. Ах да, и «Благовещение со св. Эмидием» Кривелли. Сильно сомневаюсь, что найдется и этот Рембрандт. Кому охота возиться с картинкой-головоломкой, собирая портрет чудного старика в халате, нос картошкой? Но все же гляньте, хорошо?

— Это ваша вторая просьба?

— Нет, все еще первая. А вторая… Прямо перед Национальной галереей находится, само собой, Трафальгарская площадь. И как вам, наверное, известно, в трех из ее четырех углов стоит по статуе. Не считая, конечно, колонны Нельсона. Речь, стало быть, о тех, что по углам, а не в середине.

— Естественно. Знаю эти статуи, как не знать. Но разве их там только три, а не четыре?

— Именно. Ну и — опять же не спрашивайте зачем — я хочу, чтобы, вернувшись сюда, вы точно сообщили мне два конкретных факта, связанных с этими статуями. Во-первых, который из четырех постаментов пустует? Тот, который в дальнем правом углу, или же тот, который в ближнем левом…

— Мне кажется, я уже знаю ответ. Не тот ли, что в дальнем левом углу?

— Если бы я помнил, не стал бы вас и просить. Так что перепроверьте, пожалуйста. Это ведь нужно для книги, а не для застольной беседы. Необходимо уточнить все детали.

— Хорошо.

— Второе: чьи это монументы? Нужно выяснить все три имени. Одна статуя почти наверняка Георга Четвертого. А остальные? Если я и знал прежде, то теперь уж не помню. И непременно уточните, кто именно где стоит.

— Всё?

— Всё. Как видите, потребуется разок съездить на Трафальгарскую площадь, только и всего. Но, повторяю, при одном условии: если от этого не пострадают ваши выходные.