Юрий Андреев - Республика самбо

Володька нырнул под незастеленную кровать, порылся там и вылез, держа ржавый топор и такую же пилу-одноручку. Затем снял со стены старую косу.

— Мы вернем дня через два, три.

— Хоть через год, — ответил пастух. — Володька, проводи.

Когда ребята вернулись, работа закипела: выпрямляли на камне старые гвозди, настилали нары, выкашивали поляну, ставили стол. Спустившись к мосткам, починили и их.

— Ребцы! — воскликнул Женька. — А ведь средние-то две доски всегда можно снять, тогда мы будем как в замке, ни одна душа к нам не заберется. Если захотим никого не пустим, хоть Подвысоцкого, хоть Поднизоцкого! Тут уж нас не обманешь! — И он, не долго думая, снял две доски.

— Спортлагерь самбо считаем открытым! — провозгласил Антон.

Валька в темноте сыграл на аккордеоне туш.

— Рано ты эту музыку вспомнил, — заметил Кирилл. — За двое суток всего-то жилье нашли.

— Э, ладно тебе ныть! — возразил Женька. — Ты лучше представь, как на нашем вчерашнем месте комары пловцов жрут! Айда спать!

Антон лежал на спине, заложив руки за голову: чередой неслись перед внутренним взором события и люди. Звучали обрывки фраз. Последней была мысль, беспокоящая, как зубная боль: к занятиям еще не приступили…

Утром принялись за главное — устройство борцовского ковра.

Аккуратными полосками нарезали дерн и свернули его в огромные рулоны. Один долбил ломом землю, двое копали, двое бегом относили носилки с землей в лес. Через каждые полчаса менялись. Ритм задавали носильщики, стремительно убегавшие в лес и так же быстро возвращавшиеся назад. Сразу стало жарко.

— Шесть на шесть, да еще полметра в глубину, итого — восемнадцать кубометров, — сказал Антон, методически долбя ломом грунт. — Значит, в два Раза больше, чем была бы на пятерых дневная норма на стройке. Сделаем?

— Сделаем!

Когда солнце подошло уже к зениту, Валька вдруг воткнул лопату и с кряхтением разогнулся:

— Послушайте-ка!

Все услыхали, как снизу, со стороны мостков, кричал Глеб:

— Эге-ге-ге! Умерли там, что ли? Самбисты! Эге-ге-ге!

Сергей побежал вниз и перекинул доски на недостающую часть мостков.

— Как маленькие дети, все равно! Захватывать чужие дома им понадобилось! — Глеб появился на поляне и, не поздоровавшись, продолжал: — Кто вам разрешил самовольничать? Безобразие! В игрушки приехали играть, чингисханы нашлись, понимаете!

«Сыграем?» — Антон обменялся быстрым взглядом с Сергеем и Женькой и спокойным дружелюбным голосом спросил:

— Как поживаешь? Каково тебе на новом месте?

— Привет! — бросил Глеб. — Тебе-то как не стыдно? Комсорг! Должен воспитывать людей! Безобразие!

— Глеб, да ведь мы о тебе в первую очередь беспокоились, — вступил в игру Смородинцев. — Пришли туда и думаем: тренеру ведь совсем близко добираться, а куда-то ходить — это ему массу времени понапрасну тратить, мыслимое ли дело? И решили остаться там — ради тебя!

У Корженевича, на миг оторопевшего от такой беспардонной выдумки, раздраженно блеснули глаза, но не успел он открыть рот, чтобы надлежаще высказаться, как Антон задал вопрос:

— Да, кстати: ты ведь не уплатил капитану наши деньги? А они нам как раз нужны.

Глеб почувствовал себя чем-то вроде баскетбольного мяча, который стремительными неожиданными пасами переходит от одного хладнокровного игрока к другому, неотвратимо приближаясь к корзине на другой стороне поля.

— Да вы что? — возразил он по привычке громко, но неуверенно, что сразу отметили все, в том числе и он сам. — Я же ему на прощание и передал плату.

— Это когда же? — Женька сделал заключительный бросок. — Вроде бы он все время был сам по себе, а ты сам по себе.

— Ну, ладно! — обозлился Глеб, но продолжать разнос уже не решился. — Хватит терять время на разговорчики, и так вы проболтались больше, чем надо. Быстро несите тетради, начнем лекцию.

Самбисты перемигнулись и расселись на рулонах дерна.

— Ну-с, записывайте. Лекция первая. Тема… Вопросы по теме…

Занятие пошло полным ходом. Никто не услыхал, как подошел Подвысоцкий. На него обратили внимание лишь тогда, когда раздался его голос:

— Ну, что же, работа началась? Прекрасно. Ладно, мальчики, не буду вам мешать. У меня только одно сообщение: машина сломалась, придется кому-либо из вас съездить в магазин в Ряйселе, это семнадцать километров отсюда. Велосипед я свой рискну вам доверить, хоть вы и разбойники, — он рассмеялся.

— Напрасно вы их балуете, Василий Ефремович, — вмешался Глеб. — Ясно, что тут дисциплиной и не пахнет, сплошная разболтанность. Закручивать гайки надо, а не велосипеды предлагать! Помяните мое слово: вы еще пожалеете об этом.

— Серьезный у вас преподаватель, — Подвысоцкий сочувственно похлопал его по плечу. — Уж он-то вас не разнежит, не разбалует. Только гляди, Глеб, ребята тебе умные попались, индивидуумы, так сказать. Не сорви резьбу с гаек без толку… А молоко и творог будете получать у доярок, я договорился.

Он посмотрел, как самбисты устроились, заглянул в сарайчики, попрощался и ушел. Глеб ушел вместе с ним, пообещав прийти назавтра с утра. «Вы давайте поднажмите, тут дела-то — раз плюнуть. Завтра чтобы уже могли бороться! График-то надо выполнять».

Подкрепившись молоком, за которым на ферму сходил Кирилл, самбисты снова принялись за работу. Котлован заметно углублялся. Все так же вздымался и падал лом, все так же быстро выбрасывали землю лопаты, все так же бегали носильщики, унося землю в отвал. Смеркалось. Сделали перерыв, сходили помылись в озере. Поужинав, снова приступили к работе. Болели все мышцы, трудно было разогнуться, но цель была ясна и достижима, и землекопы стремились к глубине, достигнутой уже в одном из углов. Чем глубже, тем чаще попадались камни, лопаты звенели от удара и не шли вглубь. Главную роль играл лом. Стали чаще меняться, но работа все же заметно замедлилась. В центре котлована торчал как будто небольшой остроконечный камень, но когда выбрали всю землю, он по-прежнему острым, но уже длинным клыком возвышался почти до самой поверхности. Попробовали ломом разбить его — куда там! Только поотбивали руки, лом с гудением отскакивал от камня, как от брони. Стали окапывать проклятый клык и убедились, что он становится все шире, яма уходила все глубже, а камню не было конца.

— Хм, этот камень, вероятно, идет до центра земли? — невесело пошутил Валька.

Стали подрываться под основание камня и, забравшись в яму, попытались приподнять огромный скользкий осколок скалы. Не тут-то было: камень слипся с глиной и стоял непоколебимо. Попытки раскачать его ни к чему не приводили, пока не использовали в качестве рычага лом, а затем и гриф от штанги. С напряжением всех сил, таким, что чуть не лопались жилы и трещали кости, самбисты начали вытаскивать камень, поочередно подпирая его то ломом, то грифом.