Дмитрий Липскеров - Последний сон разума

– А ну, валите отсюда! – приказал Михалыч. – Чтоб ноги вашей здесь не было!

– А ты чего, старик, здесь командуешь? – попытался было воевать Жечка, но, встретившись глазами с двумя ружейными стволами, ретировался. – Уходим… Ах, гадина, кассета вдребезги!

– Ну!..

Они ушли, а Михалыч накопал из-под сакуры землицы и стал затирать ею рану. Человек-дерево изредка морщился от боли, но вел себя достойно мужчины.

– Может, завтра передышку сделаем? – предложил садовник.

– Нет, – отказался Семен. – Времени мало.

– Ну, будь по-твоему…

Старик до конца обработал рану, затем снял с себя ватник и расстелил его возле сакуры.

– Посплю здесь, – оповестил он. – Охранять тебя буду!

Семен улыбнулся. Раздался страшный треск, и остатки отцовых брюк лохмотьями легли у подножия человека-дерева. До пояса тело Семена было сплошь покрыто толстым слоем коры.

– Польешь меня утром.

– Непременно, – закивал Михалыч и улегся на телогрейку. – Кора-то дубовая!

– Нет, – отозвался Семен. – Я дерево – хлебное…

– А-а, – протяжно зевнул Михалыч. – Помирать мне скоро!..

В уголках глаз его загорелись лукавые искорки.

– Хитер ты, старик, – улыбнулся Семен. – Спи, у тебя будет очень долгий последний сон.

– Вот и ладно, – успокоился Михалыч, еще раз зевнул и заснул по-детски быстро…

На следующий день в Ботаническом саду перебывала почти половина города, и у каждого был свой вопрос. Что самое интересное – подавляющее большинство не интересовалось у человека-дерева продолжительностью своей жизни, а обходилось более спокойными вопросами, касающимися в основном здоровья, материального благосостояния и т. д.

В два часа дня очередь дошла до майора Погосяна, который пришел в штатском костюме, дабы не привлекать внимания возможных знакомых. Лицо его было бледно, щеки впали, как будто он перестал кушать долму и хошлому.

– Я – армянин!

– Ну и что?

– Армянам тоже можно задавать вопросы? – поинтересовался милиционер.

– Конечно, – ответил Семен. – Я тоже не русский.

– А говорят, вы новый русский пророк! – Майор погладил живот.

– Глупости! Что вы хотите узнать?

– Я уже знаю. Я хочу, чтобы вы подтвердили мое знание.

– Говорите.

Погосян помялся.

– Я боюсь умирать.

– Понимаю.

– Это произойдет до Нового года?

– Вы целиком проживете этот год, – ответил Семен. – До последней секунды. Но ни секунды в следующем. Вы умрете в тот самый короткий миг паузы между годами.

Майор стоял, поникнув головой. Он пожимал плечами и облизывал губы, собираясь что-то сказать еще.

– Я знал это. Спасибо.

– Время в состоянии растягиваться беспредельно, а также беспредельно сжиматься. Время – понятие субъективное. Пауза между годами для вас может растянуться на тысячелетие. Идите спокойно!..

Лицо Семена искривилось, как будто от боли.

– Что такое? – участливо поинтересовался Погосян.

Человек-дерево приподнял рубашку, и майор разглядел, как кора захватывает человеческую грудь, сжимая ее тисками, сочась какой-то бурой жидкостью.

– У меня тоже так случается! – посочувствовал милиционер и приподнял свитер, обнажая свой круглый, как шар, живот, который отливал неестественным синюшным цветом. – Вот, комок моих невров заболел… И из пупка какая-то гадость по вечерам вытекает.

Он растерянно смотрел на человека-дерево, стоя с голым животом, и во взоре его была робкая надежда хотя бы на что-то чудесное, но Семен лишь помотал головой в ответ и закрыл свои черные глаза.

– Я могу только сказать. Но ничего не могу сделать, – произнес человек-дерево. – Время мое тоже сочтено.

– Понимаю, – ответил Погосян, и во взгляде у него погасло. – Я пойду?..

Семен кивнул…

К пяти часам возле человека-дерева появилась женщина.

– Меня зовут Василиса Никоновна, – представилась она.

– Рассказывайте, – предложил человек-дерево.

– Удобно ли… – женщина закраснела лицом, как китайский фонарик. – У меня вот какие проблемы… – Она все никак не могла собраться, а потому переминалась с ноги на ногу, как будто ей срочно нужно было в туалет.

– Я вас слушаю…

Наконец женщина собралась с духом и, утирая с височков пот шелковым платком, начала:

– Вы такой молодой… Впрочем, ладно… Видите ли, мой муж очень страстный человек. Сначала я не была такой страстной, но он во мне разбудил невероятный огонь… Но, конечно, со временем… Понимаете?

– Нет, – честно признался Семен.

– Я боюсь, что его страсть, ну страсть моего мужа, со временем истощится…

– У всех у нас есть дно. Надо надеяться, что дно вашего мужчины, как впадина дна морского.

– А что делать мне, если оно окажется дном какого-нибудь ручья? С моим огнем?.. Женщины по-другому устроены, нежели мужчины…

– Через девять месяцев вы родите ребенка, и весь ваш огонь пойдет на него… Это не та причина, по которой стоит волноваться.

– А мой муж станет генералом? – вдруг спросила Василиса Никоновна.

Семен опешил от такого вопроса и ответил с внезапной страстью, что прапорщик Зубов никогда не станет генералом, более того, он не дослужится и до капитана, а ждет его совершенно другая карьера.

– Какая? – удивилась Василиса Никоновна.

– Он станет священником в маленьком армянском городе.

– Я не поеду в Армению! – вскричала женщина.

– Нужно следовать за мужем!

– Да?

– Да! – твердо ответил человек-дерево.

– Но если вы такого мнения…

– Да, я такого мнения.

Василиса Никоновна открыла сумочку, вытащила из нее горсть чего-то и бросила на землю, к самым корням нового русского пророка.

– Что это? – вскрикнул от неожиданности Семен.

– Вы не волнуйтесь! Это хлебные крошки! Хорошо, когда возле хлебного дерева курлыкают голуби.

– Здесь нет голубей! – удивился человек-дерево. – Здесь Ботанический сад!

– Жаль, – развела руками женщина и пошла своей дорогой, совершенно удовлетворенная.

А еще Семена посетил бывший и.о. начальника военного госпиталя, бывший ассистент недавно скончавшегося профессора. И.о. оглянулся на Василису Никоновну и подумал, что внешность этой женщины ему знакома, но где и когда он мог видеть ее – ничего этого врач припомнить не мог.

– Мне обязательно верить в Бога, чтобы разговаривать с вами?

– Совсем нет.

– Сколько у меня есть времени? – поинтересовался медик.

– Смотря о чем вы хотите спросить.

Бывший и.о. задумался на мгновение, а потом спросил с важным выражением лица:

– Будет ли война?

Семен удивился:

– В какой перспективе вы ставите вопрос?

– В ближайшей, естественно.

Человек-дерево задумался и ответил, что война будет, но она случится вдалеке от важных русских городов и будет столь краткосрочна, а жертвы в ней будут столь малы, что только одна-две газеты про нее напишут, да и то – заметки.