Джози Ллойд - Давай вместе

Иногда мне приходит в голову, почему бы нам с Хлоей не отшить этих посредников и не дать шанс друг другу. Не то чтобы я никогда не думал о ней как о женщине, и вообще мы с ней частенько флиртуем. Я однажды говорил об этом с Мэттом, как раз сразу после разрыва с Зоей. Накануне вечером мы с Хлоей сильно напились и она завалилась спать прямо на моей постели, рядом со мной. Утром Мэтт пришел нас будить с кофе и обнаружил Хлою, уютно посапывающую в моих объятиях. Когда она ушла домой, он спросил, было ли между нами что-нибудь, и я ответил, что нет. Он спросил, почему нет, а я сказал, что люблю ее, но вряд ли когда-нибудь смогу в нее влюбиться. Так же, как и он, я видел в ней только хорошую подругу. Было бы слишком сложно из давних друзей стать любовниками. И потом, я знаю ее как облупленную. Нет в ней загадки, тайны, которую хотелось бы разгадать. Трудно сказать, поверил он мне или нет. Я и сам толком не был ни в чем уверен.

Старые часы Мальборо висят над баром в гостиной. Показывают полседьмого. Пора действовать.

Иду в спальню Мэтта и открываю его гардеробную. В тысячный раз думаю, как мне повезло иметь друга, который не против делиться со мной буквально всем. Парень достоин восхищения. Тут одежда на все случаи жизни: смокинги, фрак, костюмы, фирменные рубашки, джинсы, джемперы. Попасть к нему в гардеробную все равно что пойти по магазинам с золотой карточкой «Америкэн Экспресс»: выбирай что хочешь (главное, чтобы у вас с соседом была одинаковая комплекция). Надеюсь, что при своем пристрастии к обильным обедам Мэтт не начнет пухнуть. Иначе по части шмоток у меня будет полный провал и придется есть в три горла, чтобы подогнать себя под его размеры. Или найти приличную работу и завести собственную золотую кредитку. Но до конца этого года — именно до этого времени я дал себе зарок добиться успеха в живописи — мне такое не грозит. Выбираю прикид и иду в ванную.

Многие из моих знакомых девушек считают личную гигиену одним из половых признаков: у женщин она есть, а у мужчин нет. И точка. В некоторой степени они правы. Оставьте парня одного на год, оградите его от цивилизации и, самое главное, лишите шансов заняться сексом — и он непременно опустится до свинского состояния. Он будет менять носки и трусы, но стирать не будет, пока он в них не начнет чесаться или пока их вонь не начнет перебивать «аромат» забытого в холодильнике сыра. Все вокруг покроется дюнами пыли. Плита, заляпанная пятнами разбрызганного масла, навсегда утратит свой первоначальный цвет. Под тяжестью черной грязи ногти будут отваливаться от пальцев.

Но стоит вернуть парня в его нормальную среду обитания, и картина меняется до неузнаваемости. Устройте ему свидание, посулив шансы на секс в десять процентов, и он за день изведет на себя кремов, лосьонов и дезодорантов больше, чем Клеопатра за год. Смысл, думаю, в том, что для парней личная гигиена неотъемлемый атрибут секса. Будешь мыться — будешь трахаться. Все просто. Возьмите, к примеру, мальчишек — тех, что еще не закончили свою эволюцию, — так вот, они считают, что если носки спокойно стоят в углу и никуда не бегут, то их еще вполне можно носить. Этим пацанам все равно, сколько на них грязи. А если в радиусе ста метров от них найдется хоть одна куча собачьего дерьма, то они непременно в него вляпаются в ближайшее время. И так продолжается до тех пор, пока они не достигают половой зрелости. Только тогда они начинают замечать, что, если от них воняет, девчонки от них разбегаются. И даже если парень совсем лох в математике, на этой стадии он может вполне самостоятельно составить и решить сложную систему уравнений:

Вонь изо рта + грязные зубы = 0 поцелуев.

0 навыков гигиены = 0 секса.

Я от них ничем не отличаюсь. Вот, к примеру, сегодня. Шансов у меня не десять, а, по-моему, все пятьдесят процентов. Если я поведу игру по-умному, то вечер может закончиться быстренькой прогулкой по улице Сбывшихся Надежд к дому Раздень Меня. И чтобы повысить вероятность подобного финала, я занимаюсь личной гигиеной. По полной программе. Принимаю душ, оттираю себя мочалкой, бреюсь, навожу порядок на голове, чищу зубы щеткой и зубной нитью, мою уши, подстригаю ногти, натираюсь кремом, освежаюсь лосьоном после бритья. Потом одеваюсь: трусы от Келвина Кляйна (они же — «приманка для женщин»), чистые носки и шмотки Мэтта (как всегда чистые и выглаженные). Смотрюсь в зеркало, репетирую улыбку для Эми. Ну и как впечатление? Я себе нравлюсь. Надеюсь, ей тоже. Спускаюсь вниз, наливаю себе пива, ставлю диск. Бар «Зак» недалеко, так что спешить мне некуда. Осталось только выбрать ресторан и заказать столик. Чтобы заведение было не скучное, не слишком дорогое. Где мы могли бы расслабиться, поболтать и посмеяться. Правильнее будет сказать — мне бы осталось только заказать столик в ресторане, если бы я этого уже не сделал. Но я уже его заказал. Четыре часа назад, еще до того, как мысль позвонить Эми пришла мне в голову. Четыре часа назад, когда я заканчивал свой второй сеанс с Маккаллен. Четыре часа назад я решил заказать столик в «Хот-Хаус», предполагая, что именно это заведение Маккаллен считает одним из самых модных. Четыре часа назад, ровно за час до того, как я понял — во второй раз за две недели, — что она со мной никуда не пойдет.

Сегодня утром около десяти часов Маккаллен позвонила в дверь. На этот раз я был готов к встрече. Кэтрин Брэдшоу не маячила на автобусной остановке. Я не страдал косноязычием от недосыпания. Меня не мучило похмелье. Иными словами, никаких препятствий, осложняющих вторую попытку покорить Вершину Маккаллен.

Когда я открыл дверь, она поцеловала меня (в щеку) и даже обняла (по-дружески, не прижимаясь). Это ободряло. Страсти, конечно, нет и в помине, но все же первый Контакт. Кроме того, она в прекрасном расположении духа. Нет той угрюмости и нервозности, что были в прошлый раз. Быстренько выпили кофе, поболтали о вечеринке, куда они ходили с Кейт, посплетничали, посудачили — все так, словно мы знакомы сто лет. Потом прошли в мастерскую, где она без тени смущения разделась и легла на диван. Все шло хорошо, а днем, когда мы устроили перерыв и вышли в сад выпить чего-нибудь, стало еще лучше.

Солнце светило прямо в глаза, как мощный прожектор посреди ясного неба. Маккаллен, завернувшись в полотенце (мое), в темных очках «Рэй Бэн» (очки Мэтта) сидела рядом со мной на одной из трех деревянных скамеек в саду. Четыре пустые бутылки из-под пива лежали в желтеющей траве у ее босых ног. Круглая тень от зонтика с эмблемой пива «Будвайзер», торчащего посередине старого стола из паба, создавала легкую прохладу. Между нами стоял ящик со льдом и пивом. Я вытащил пару бутылок, открыл о край стола, одну передал Маккаллен, другую поднес ко рту, отпил.