Леонид Жуховицкий - Колькин ключ

— Значит, сухой закон? — переспросил он, — Жаль, что такие строгости. Сегодня я бы этот закон с наслаждением нарушил.

Ему протянули крупную, в обугленной кожуре, картофелину. Начальник покатал ее в ладонях.

— Золотая вещь! И сыт, и руки не зябнут. Он говорил негромко, внимания окружающих не искал, но ребята молчали и слушали, словно все, что он может сказать, заведомо интересно и важно, даже суждение о печеной картошке.

— Нарушил бы закон, — повторил он мечтательно, — уж больно повод подходящий. Вы вот у костерчика греетесь, а скоро вашим романтическим костерчикам конец. Тепло сегодня дали! Горячая вода пошла. Нынче проба, а с понедельника — все, служба. Так что, молодые люди, впредь греться будете у батарей центрального отопления. А в костерчиках только картошку печь… На теплоцентрали никто не работал?

Он обвел ребят веселыми глазами, и Павлик, на котором взгляд начальника задержался, пожал плечами:

— Вроде никто…

— Все равно молодцы, — щедро похвалил Викентьев, — сегодня мы все молодцы.

— Горячая вода это здорово, — поддержал Павлик. Но прежний оборванный разговор, видно, так и сидел в нем занозой. Он повернулся к Коле — Значит, как, вы говорите, йоги? Ну, со спичкой?

Коля сказал уклончиво:

— Йоги-то? Йоги люди серьезные. Они не то что спичку — сами в воздухе висят.

— Как висят? — изумился Павлик.

— Плашмя, — ответил Коля.

— И долго висят?

— Не полчаса, конечно, но висят. Фото было в журнале. А так бы и сам не поверил.

— Йоги под грузовик ложатся, и ничего, — поделился информацией кто-то из темноты.

Викентьев пожертвовал удобствами — сел на своем плаще и даже подался вперед.

— Любопытно, — проговорил он, — любопытно. Вы что же, молодые люди, все новички?

Спрошено было негромко, как бы даже с ленцой, но фраза вышла жестковатой.

— Почему же новички? — за всю компанию возразил Олег. — Зимовали.

— Так ведь и мерзли, небось?

— Естественно.

— А тогда где же восторги по поводу горячей воды? Это прозвучало благодушно, начальник пошучивал, но воспитанный Павлик на всякий случай примирительно заговорил:

— Нет, горячая вода, конечно, здорово…

— Однако как йоги висят, все же интересней?

— Одно другому… — рассудительно начал было Павлик, но Олег перебил:

— Да ладно тебе мямлить! Конечно, интересней. Понимаете, Виктор Васильевич, горячая вода у меня и дома была. А вот плашмя в воздухе там никто не висел.

Он говорил напористо, даже нахально, явно нарываясь — вот только на что? Колю внезапно возникший спор касался лишь краешком, результат не волновал, так что вполне можно было наблюдать его и слушать со стороны. Коля и слушал, причем с удовольствием. Забавно было глядеть, как вежливо сцепились два самолюбивых мужика, один в самой поре, другой мальчишка, один начальник, другой никто, но тем не менее неизвестно, у кого на лапе козыри. Пожалуй, начальнику даже потрудней — ему проигрывать не положено. Хотя, с другой стороны, и мальчишке не хочется — девочка в черных брючатах хоть и худа, хоть и лохмата, а хороша. Есть что-то в лице… порядочное, что ли…

Видно, и Викентьев обратил на нее внимание — повернулся именно к ней:

— И вам йоги интересней?

Девочка чуть помедлила:

— Во всяком случае, в словах Олега есть доля истины. За чем бы мы сюда ни ехали, но уж никак не за горячей водой.

— Так, так, — поощрил Викентьев, — умница. Понимаю и поддерживаю. Но разрешите все же поинтересоваться: а за чем вы сюда ехали?

Девочка замялась, и Олег пришел на выручку:

— Вероятно, каждый за своим.

Викентьев как бы отодвинул его добродушным движением ладони:

— Это само собой…

Худая девочка решилась:

— Дело в том, что я не столько сюда, сколько оттуда.

Начальник кивнул:

— Вполне разумное решение. Уж если бежать из родимого дома, то лучше на молодежную стройку… Ну а еще какие причины? А, ребята?

Он явно нашел в споре какую-то свою линию, твердо на ней стоял, и теперь разговор ему тоже доставлял одно удовольствие. Держался он хладнокровно и весело. Как в бильярд играет, подумал Коля.

Ребят несложный вопрос Викентьева все же озадачил. Кто-то сказал неуверенно, что хотел посмотреть тайгу. Еще один — себя проверить. Вытолкнули Павлика — он смутился:

— А что я? Я с ребятами поехал. Все едут, а я рыжий?

Умненький спокойный паренек, вежливо улыбаясь, объяснил, что приехал на стройку ставить свой личный эксперимент: можно ли работать честно, без приписок и халтуры.

— Холостой? — спросил Викентьев.

— Холостой.

— Тогда экспериментируй.

Он поднялся, а плащ бросил через плечо. Хоть и крупный, стоял он легко и красиво, в неспешных жестах чувствовалась щеголеватая уверенность дровосека, нашедшего топор точно по руке.

Коля следил за дискуссией не слишком внимательно. Больше всего ему нравилось в происходящем собственное положение: беспроигрышная позиция наблюдателя, для которого нет ни победы, ни поражения, а одно только зрелище. Разговор шел вполне равный, молодежь не поддавалась, порой, наоборот, уступал начальник, но за словами Коля явственно просматривал другое: взрослый мужик играется с ребятишками.

Тактика Викентьева была понятна: в иные времена Коля сам вот так же баловался с молодняком, подначивал, дразнил, злил даже, а сам прикидывал, что за парни и на что годны. Одно было неясно: вот здесь, у костра, какой толк Викентьеву приглядываться к случайной компании? Завтра небось и в лицо никого не узнает…

Работает начальник, подумал Коля сочувственно, надо не надо, а работает — машина запущена, инерция, попробуй останови…

Сам он, слава богу, в эти игры отыграл, дорожка пройдена и вся видна, от старта до финиша. Тут уж старайся не старайся, конец один. Сколько ни лезь в гору, потом все равно с горы. Выше залезешь — ниже скатишься…

Девушку, резавшую бутерброды, тоже вытащили на свет. Она подошла недовольно ворча.

— Раиса? — удивился Викентьев. — И ты тут?

— И я. Привет, Виктор Васильевич.

—Они с начальником по-приятельски поздоровались за руку.

Коля разглядел ее: невысокая, плотненькая, на крепких коротковатых ногах. Глаза черные, большие, вообще мордашка ничего, но уж очень уверенно смотрит. Такая в любом доме хозяйка.

С характером бабенка, подумал Коля, и грубоватое это слово хорошо к ней пришлось. Бабенка. Молодая, а бабенка.

— Давай, — потеребил ее за рукав Олег, — выкладывай, чего дома не сиделось.

— Так тебе всё и скажи! — усмехнулась она. Потом повернулась к Викентьеву. — А чего интересного? Как все, так и я. Город строить, Новотайгинск.

Тот сказал:

— Ну-ка дай руку.

— Зачем? — спросила она недоверчиво.

— Ну дай, раз человек просит, — усмехнулся Олег. Он держался в компании главным.