Войцех Тохман - Бешеный пес

Он слегка оттолкнул меня.

Год для мальчика — целая эпоха.

Через год его уже не было в нашем приходе — поехал в Африку работать с больными СПИДом.

Я был совершенно одинок со своим желанием мужского прикосновения.

Но своего первого секса я не помню. То есть не знаю, какой был первым. Кажется, когда я уже учился в семинарии.

Не знаю, чувствовал ли я призвание. Не знаю, что такое призвание. Это когда Господь приходит к молодому человеку и говорит ему: иди за мной? Некоторые утверждают, что слышат Его голос. Я никакого голоса не слышал, но был уверен, что так должен выглядеть мой путь. Так я хотел служить Иисусу. Хотел быть как можно ближе к Нему.

Можно найти сотню цитат из Писания, которые прямо говорят, как надлежит любить Иисуса.

Я люблю Его, как маму и папу.

Знаю, что Он всегда со мной и не даст в обиду.

Что обо мне заботится, как каждый родитель должен заботиться о ребенке.

Я — дитя Иисуса.

Но так же как я не всегда слушал маму и папу, так не всегда делаю то, что нравится Иисусу.

Иногда я думаю, что мы нарисовали нечеловеческий абстрактный образ Создателя. Далекий от жизни, от людей. К счастью, в последние годы мы начинаем иначе в Него верить.

Мы верим в Бога милосердного. Такого, который прощает.

Это радует меня не потому, что теперь я могу смело грешить в надежде, что Господь и так мне все простит. Скорее я рад, что в своей тайне Он становится все более подобным отцу или матери. Теплым, близким, любящим.

В семинарии никто так о Боге не говорит.

В семинарии наставники формируют личность будущих священнослужителей. Так это называется. Но все происходит наоборот — личность молодых мужчин они деформируют. Учат отказываться от удовольствий. Ссылаются при этом на Иисуса, который сказал: кто хочет идти за мной, должен отречься от самого себя. Значит ли это, что нужно избавиться от себя? Отказаться? Никто так и не дал мне вразумительного ответа. Зачем разъяснять такие вещи семинаристу?

Каждый вечер, после десяти, наставники входили к семинаристам без стука и велели гасить свет. В люльку, молитва и спать— естественно, с руками поверх одеяла. Мне был двадцать один год — а кто-то указывал мне, когда я должен закрывать глаза и когда открывать. Когда вставать, бриться, мыться, есть, пить (и что), когда учиться, ходить в город (и в чем — исключительно в черном или темно-синем), когда я должен заткнуться и до конца дня не раскрывать рта. Silentium sacrum — после девяти вечера обязательно погрузиться в размышления. В семинарии нет места креативности, творческому мышлению, развитию. Никаких разговоров о том, что вызывает у верующих сомнения: аборты, эвтаназия, гомосексуализм, клонирование. Куда там! Нельзя даже сотовый телефон иметь, запрещен компьютер. Тренировка приспособленчества. Умения делать вид. Это должно стать вторым «я» семинариста. Нужно быть таким, как все остальные ксендзы. Какими нас хотят видеть люди.

Однажды, вместо того чтобы навестить отца, я поехал в Берлин. Заранее разыскал адреса соответствующих клубов. Это было открытие, потрясение — столько совершенно голых мужских тел. Я был красивым юношей, still beautiful, immer noch schon, поэтому пользовался успехом. Может, лучше назвать вещи своими именами: я был прямо-таки нарасхват!

И вернулся в семинарию, где холод, равнодушие, отторжение.

Почему? Неужели нашей Церкви недостает любви к ближнему?

Молодой человек, загнанный в жесткую систему правил, идет из семинарии к прихожанам и видит, что все, чему его учили, не имеет ничего общего с жизнью. Какое silen-tiuin sacrum? Компьютер, Интернет, чат, гей.

Тысячи геев онлайн.

Как ты выглядишь? Сколько тебе лет?

24/188/80/19

Неплохо. Я 26/180/78/ 17, шатен, волосатый. А ты?

Я гладкий, только на ногах немного. Что ты любишь?

Разные вещи. Ты пассивный или активный?

Любишь реально или дрочишь? Пришли фотку и тел.

Молодой ксендз взволнован и испуган. Поспешно выходит из чата, бежит от вожделения к виртуальному собеседнику.

Ему стыдно.

Моим коллегам тоже нравятся разговоры онлайн: Интернет, чат, свидания.

Милая, киску побрила?

Конечно, но оставила узенькую полосочку.

Чудесно! А она уже влажная?

Конечно, ждет тебя, котик.

Тогда включи камеру и послюнявь пальчик.

Сейчас не могу, муж сидит поблизости.

Ой, нехорошо. У меня жена на работе, так что все зашибись.

Противный котик! Уже забавляешься своим стволом?

Но есть ксендзы, у которых вообще нет в комнате компьютера и которые только молятся. Таких большинство, дорогие братья и сестры, без сомнения.

Сначала молодой ксендз боится ночью выйти из плебании [4] 1. Дом приходского священника. . Ему вбили в голову образ Бога, награждающего за добро и карающего за зло. А зло — это банка пива. И Бог ее видит. Бабушка мне всегда повторяла: будь послушным — Господь тебя видит.

Большой Брат, соглядатай, полицейский, люстратор, судья.

Такой образ Бога — угроза развитию человека, его свободе. Впрочем, свобода (это мы тоже выносим из семинарии) — нечто подозрительное.

Я верил, что духовный сан защитит меня от гомосексуализма.

Но я ошибся, братья и сестры.

Если мне еще можно вас так называть.

Интернет, чат, гей. Тысяча сто геев онлайн.

Я буду ждать у автозаправки через полчаса.

Супер. Ты будешь после ванны или примем душ вместе?

Мне нравятся игры в душе.

ОК, я сделаю тебе это под душем. Жду в черном «саабе».

ОК, уже иду.

Многие ксендзы верили, что сан спасет их от вожделения. И многие ошиблись. Достаточно понаблюдать за исповедальнями. Мы, ксендзы-гомосексуалисты, мужчин исповедуем дольше.

То, что говорят женщины, нам не так интересно. Ну разве что они рассказывают о своих эротических снах с мужьями в главной роли. Блаженный Августин вопрошал: «Ужели рука Твоя, Всесильный Боже, не сильна исцелить всех недугов души моей и преизбытком благодати угасить эту распутную тревогу моих снов?» Ни один сон, мои дорогие, даже самый постыдный, грехом быть не может. Сны не подвластны нашей воле и всегда невинны. Господь не будет никого за них наказывать. Не будет помнить наших снов, как и мы о них забываем. Не исповедуйтесь в сонных видениях — жаль время тратить. Вы только разжигаете сексуальные фантазии духовников, в том числе и гетеросексуальных.

По телевизору говорили о епископе, который домогался семинаристов, но это по телевизору, где-то далеко. Впрочем, может, преувеличили, как это свойственно журналистам.

Лучше не задаваться вопросом, есть ли и рядом с нами гомосексуальный ксендз.

Есть!

Интернет, чат, гей, тысяча двести геев онлайн.

29/178/76/20, брюнет. Жду у банка.

Любопытство нарастает. Возбуждение. Страх. Секс.

А потом приходит пустота. Тоска.

Вы говорите: довольно? Зачем вникать в это так глубоко? Чему это должно служить?