Бернар Вербер - Смех Циклопа

– Вы ведь успели заглянуть в «Шутку, Которая Убивает» до того, как я ее разорвала?

– Я увидел первую фразу.

– Ну, и на что была похожа голова дракона?

– Лучше я не буду вам говорить, это… слишком потрясет вас.

– Я хочу знать. Хотя бы первую фразу из трех. Без оксида азота и без двух других частей она не опасна.

– Не совсем так. Первая фраза производит очень сильное впечатление. Я даже боюсь вообразить, каковы вторая и третья.

– Вы издеваетесь надо мной, Исидор?

– Хорошо. Честно, я ее не сумел прочесть. И ее никто никогда не прочтет.

Как понять, когда он шутит, а когда серьезен? Может быть, он лжет? Боится за меня?

— Я навел справки, говорит Исидор. Катрин Скалез больше в Госпитале Помпиду не появлялась. Она исчезла.

– Она отомстила. И осталась безнаказанной.

К Лукреции подплывает Джон. Он подставляет девушке свой плавник, и она впервые получает возможность почувствовать, как приятно кататься на дельфине.

Какое наслаждение! Фантастика!

Через некоторое время Джон доставляет ее обратно к Исидору.

Исидор неподвижно висит в воде и пристально смотрит на Лукрецию. Осторожно касается ее мокрых волос. Она не отстраняется.

– Лукреция, я должен вас поблагодарить. Я многому научился во время этого расследования. И я не смог бы провести его один.

– Исидор, я думаю, что тоже должна вас поблагодарить. Я тоже многому научилась во время этого расследования. Но я… смогла бы провести его одна. Во всяком случае, без вас.

Она с вызовом смотрит ему в глаза.

– Лукреция, а если бы я предложил вам пожить здесь некоторое время, вы бы согласились?

Она подплывает к нему, быстро целует в губы и отвечает:

– Нет, спасибо. Я предпочитаю оставаться вашим другом. Я уже нашла квартиру и перевезла вещи. Даже купила новую красную рыбку. Императорского сиамского карпа величиной с ладонь. Его зовут Левиафан-два. Вы увидите его, когда придете ко мне выпить чаю, и я уверена, что он вам понравится.

Исидор больше не улыбается.

– А не сыграть ли нам в три камешка? Если вы выиграете, то отправитесь домой, к Левиафану-два, а я буду иногда приходить к вам на чай. Выиграю я – вы переедете в мою водонапорную башню, и мы будем жить вместе.

– Перееду?

– На несколько дней. Просто чтобы лучше узнать друг друга.

– На несколько дней? Так сразу! Вечно у вас или все, или ничего, Исидор.

– Но ведь так смешнее, Лукреция!

Лукреция колеблется, потом соглашается. Они вылезают из бассейна, садятся на бортик, берут по три спички и вытягивают вперед сжатые кулаки.

– Ноль, – начинает Лукреция.

– Один, – отвечает Исидор.

Они открывают пустые ладони.

– Браво, Лукреция. Вы угадали. Но это только начало.

– Странно, у меня такое ощущение, что мы продолжаем турнир «Пуля за Смех», – говорит Лукреция, торжественно откладывая в сторону одну спичку.

– Борьба двух интеллектов всегда похож на дуэль. И задействованы все те же три силы: Эрос, Танатос и Гелос.

Начинается второй раунд. Лукреция начинает:

– Три.

– Четыре, – отзывается Исидор.

На его ладони три спички. Ее ладонь пуста.

– Красиво, – признает он.

Игра продолжается. Лукреция объявляет:

– Четыре.

– Три.

Исидор выигрывает. Он откладывает в сторону спичку. Теперь начинает он.

Он говорит «два», она – «один». Исидор снова выигрывает.

– Две победы у каждого. Решающий раунд.

Их сжатые кулаки соприкасаются. Исидор не сразу называет цифру.

– Один, – решается он.

Лукреция набирает воздух в грудь, закрывает глаза.

– Два, – отвечает она.

Он открывает ладонь. Одна спичка. И у Лукреции одна. Она выиграла.

– Я проиграл, Лукреция. Я недооценил вас, и ошибся. Так мне и надо.

Ни от одного мужчины я не слышала таких слов. Я потрясена. Вот, может быть, в чем его сила. Он не боится признать поражение.

— И ошибся я не только в этом. Я ошибся в вас. И во многом другом.

– В чем же? Продолжайте, мне интересно.

Пусть заплатит за все мои унижения.

— Я говорил, что не люблю шутки. Во время этого расследования я понял, как важен юмор, который раньше казался мне бессмысленным и ненужным. Смех стал чрезвычайно важен для меня. Способность шутить – это высшее достижение человеческого разума. Когда ты все понял, ты начинаешь смеяться.

Лицо Исидора становится печальным.

– В чем еще вы ошиблись?

– Мне кажется, что теперь я вас… действительно ценю.

Ценю? У него что, язык отсохнет, если он скажет, что любит меня?

— Очень ценю, – добавляет он.

В этот момент дельфин Ринго выпрыгивает из воды и окатывает Лукрецию целым фонтаном брызг. Исидор приносит теплое сухое полотенце и набрасывает на плечи Лукреции. Укутывая девушку мягкой махровой тканью, он обнимает ее и, прежде чем она успевает произнести хотя бы слово, нежно и страстно целует ее в шею, в щеку, а затем в губы. Лукреция не сопротивляется. Когда их губы размыкаются, она бросает на Исидора долгий взгляд.

Время останавливается. Они смотрят друг на друга, и ни один не решается нарушить молчание. Исидор первым выходит из оцепенения. В его глазах Лукреция видит искру, которой не было еще секунду назад. Маленький сумасшедший огонек, пляшущий на дне зрачков. Такой же огонек зажигается в зеленых глазах Лукреции. На ее щеках появляются крошечные ямочки. Такие же ямочки появляются на щеках Исидора. В то же мгновение, минуя этап улыбки, Исидор разражается хохотом. Лукреция следует его примеру.

Исидор и Лукреция смеются долго и безудержно. Они освобождаются от напряжения, накопившегося с самого начала расследования.

– Если бы сейчас мы вдохнули веселящий газ, то умерли бы, – сквозь смех выговаривает Лукреция.

– Не факт, – возражает Исидор, словно продолжая игру в три камешка.

Они продолжают хохотать.

– Мне кажется, я тоже способна признать ошибки. Я меняю свое решение, – говорит Лукреция. – Я перееду сюда на неделю. Но только на неделю. Я привезу с собой Левиафана. Я уверена, что он отлично поладит с Джорджем, Ринго, Джоном и Полом. Но у меня есть три обязательных условия. Во-первых, не прикасаться ко мне. Во-вторых, не будить меня по утрам. В-третьих…

Он прижимает палец к ее губам.

– Боюсь, что не сумею подчиниться стольким запретам, – признается он. – Искушение будет слишком сильным.

– В таком случае, должна вас предупредить: если вы начнете настаивать, я могу и… уступить.

– Меня это устраивает, мадемуазель Немрод.

– Да, еще одно. Просто из принципа. Умоляйте меня остаться.

– Я умоляю вас, Лукреция, останьтесь со мной! Не на неделю, а дольше…

– Две недели.

– Две с половиной!

– Но не дольше трех! – отвечает Лукреция.

Они смотрят друг на друга и снова начинают хохотать. Лукреция отмечает, что Исидор стал держаться просто и естественно.