Бернар Вербер - Смех Циклопа

Император Марк Аврелий пригласил его во дворец и сообщил, что дарует ему земли в знак признания его заслуг. «Лукиан сумел доказать варварам, что Рим силен не только военными, но и культурными достижениями», – сказал император.

Но затем император Марк Аврелий умер. А у его сына, Луция Элия Аврелия Коммода, «папин любимчик» оказался не в чести. Пьесы Лукиана из Самосаты были запрещены.

Император Коммод начал строительство огромного цирка Колизея, в котором можно будет «по-настоящему развлекать народ» боями гладиаторов и казнями преступников.

Лукиан не интересовался цирком. Герой одной из последних его пьес говорит: «Наслаждение смехом выше, чем наслаждение от вида человека, горящего на костре или пожираемого львами».

Императору Коммоду это не понравилось. Он приказал арестовать смутьяна и бросить на съедение львам, чтобы «проверить, что же смешит толпу больше: шутки комика или сам комик, которого рвут на части дикие звери».

Верные прежнему императору сенаторы предупредили Лукиана об опасности. Он едва успел сесть на корабль и покинуть Рим. Его парусник снова направился к Нарбонской Галлии, в бухту Леката. Он стал местной знаменитостью, был принят как герой и объявлен почетным гражданином города.

Вместе с несколькими друзьями, уроженцами тех мест, он свято хранил то, что называл «духовным наследием царя Соломона».

Тем временем секретные службы императора Коммода напали на его след. Переодевшись галлом, Лукиан из Самосаты сел на лошадь и поскакал на запад. В Кельтику, страну бретонцев.

Маленькая желтая яхта медленно удаляется от берега. Небо проясняется. Бретонский берег постепенно исчезает из виду. Лукреция следит за парусом на носу судна, а Исидор стоит у штурвала, не отрывая взгляда от навигатора в айфоне. На экране виден маршрут, посылаемый со спутника, и маленькая точка, обозначающая их местонахождение.

– Почему вы думаете, что Тристан Маньяр поплыл именно в эту сторону? – спрашивает Лукреция. – Опять ваша «женская интуиция»?

– Обычная логика. От дольмена, где появляются шутки, идет одна-единственная дорога, она ведет на Карнак-пляж. В мертвый сезон там открыт только яхт-клуб.

– Это еще ничего не значит.

– Подумайте сами. Предположим, существует общество, придумывающее анекдоты. Оно, конечно, «тайное». Каким будет ход рассуждений его членов? На суше спрятать ничего нельзя, везде толпы туристов, а местные жители слишком любопытны. Если хочешь создать настоящее тайное общество, которое сможет действовать свободно… нужно покинуть землю.

– Остров в бухте Карнака?

В этот момент они замечают вдали остров, который навигатор определяет как остров Уа. Яхты заходят в маленький порт и выходят из него.

– Такой остров?

– Нет, не такой. Необитаемый. Без ресторана, гостиницы, порта.

Они проплывают мимо острова Оэдик, знаменитого своим менгиром Девы Марии, который видно даже с моря.

– Без достопримечательностей. Там не должно быть ничего, что привлекает туристов.

Маленькая яхта скользит по воде, ее паруса наполнены мощным ветром из залива Морбиан.

Справа от судна появляется Бель-Иль-ан-Мер со всеми своими постройками и кораблями.

– Необитаемый остров? Но секретное общество состоит из людей. Им нужно есть, пить, им нужен теплый дом…

Исидор следит то за горизонтом, то за навигатором.

Неожиданно молчание Исидора кажется Лукреции обидным.

– Почему вы не пришли мне на помощь, когда я одна дралась с четырьмя мужчинами? – спрашивает она.

– Агрессия – последний аргумент дурака.

– Эти поговорки меня бесят. Вы вспоминаете о них только тогда, когда вам удобно.

– Мне показалось, вам нравится колотить этих ребят, и я не стал портить вам удовольствие. Скажите спасибо, что я не встал на их сторону. Вы ведь сначала деретесь, а потом думаете.

Не верю своим ушам!

– Вы! Вы!..

– Да, я знаю, вы очень меня любите, но мы не можем быть вместе.

– Вы просто…

– Старый одинокий медведь. Я уже устал вам это повторять, но вы же ничего не хотите слышать. Поэтому следите за горизонтом. Скажете, когда появится необитаемый остров.

Бель-Иль остался позади. Голубая линия горизонта сливается с небом, они в открытом море. Они долго плывут, не видя ничего, кроме нескольких танкеров вдали.

Наконец Исидор замечает нечто, похожее на землю.

– Вот!

– Да там одни скалы!

– Именно то, что нам нужно.

Они причаливают, вытаскивают яхту на берег и начинают исследовать крошечный островок.

– Что мы ищем? – спрашивает Лукреция. – Подземный ход? Пещеру? Катакомбы? Фальшивую скалу из пластика?

Исидор обшаривает весь остров, словно геолог в поисках золотой жилы. Через полчаса он устало садится на песок.

– Здесь ничего нет, – объявляет он.

– Похоже, что ваша «женская интуиция» отказывает.

Исидор достает из рюкзаков несколько банок с консервами.

– Я вам не говорил, я ведь был лично знаком с Дарием, – неожиданно признается Исидор. – Нас познакомили мои друзья.

– Я думала, вы вообще не выходите из своей башни.

Лукреция разводит костер и начинает разогревать на огне банку телятины с фасолью.

– Я хотел с ним познакомиться. Его юмор мне никогда не нравился, но я понимал, что это влиятельный человек. Мне было интересно увидеть его в неофициальной обстановке. Все равно что увидеть президента, папу Римского или рок-звезду.

– Ну и как, он вам понравился? Конечно да! Он всем нравился.

Исидор хмурится.

– На той вечеринке было около трехсот приглашенных. Мне кажется, он любил такие праздники. Он устраивал их два раза в неделю. Собирал весь бомонд – известных журналистов, политиков, телеведущих, актеров, других комиков, топ-моделей.

– Короче, всех, кто шел потом за его гробом.

– Это был его двор. Двор короля «Шута Пятнадцатого».

– Хорошо сказано.

– Это сказал Пьер Деспрож. В своей передаче он рассказывал о празднике у Колюша и придумал скетч на эту тему.

– Ну, и что дальше?

– На блюдах лежали купюры по сто евро, рядом стояли таблички: «Угощайтесь». На других блюдах высились горы белого, словно мука, кокаина, на табличках было написано: «От всей души».

– Как щедро!

Лукреция достает фляжки с водой и предлагает Исидору.

– Я наблюдал за ним весь вечер, как наблюдают за хищником в зоопарке. Его брат не выпускал из рук камеру. Дарий пошел в туалет, а Тадеуш продолжал снимать, и он сказал ему: «Хоть там дай мне побыть в одиночестве!» Меня это рассмешило.

– Тадеуш снимал его двадцать четыре часа в сутки?

– Конечно. А все остальные ходили за ним по пятам. Как только он что-нибудь говорил, ну, например: «Передайте соль, пожалуйста!», все начинали смеяться и бормотали: «Гений!»