Жан-Кристоф Руфин - Глобалия

В вестибюле Гленн Авраншес взглянул на свое отражение в зеркале и улыбнулся. Он был горд и счастлив, что сумел с течением времени придать себе этот динамичный, волевой, светящийся умом облик. Как говорил один выдающийся психолог, чьи выступления он очень любил слушать по радио, настоящей молодости нельзя достичь до семидесятилетнего возраста. Как раз тогда Гленн и почувствовал себя в самом расцвете сил. И вот уже пятнадцать лет, как сил у него только прибавлялось.

Собрание, которое он должен был провести в то утро, проходило в так называемой «плавающей ячейке», чьи стены были непроницаемы для любых волн. Ни одно произнесенное там слово не могло быть услышано извне. В этом кабинете принимались только совершенно секретные решения. Гленн вошел последним: все его сотрудники, мужчины и женщины, уже сидели на своих местах за овальным столом. Он уселся в председательское кресло, в соответствии с демократическими принципами ничем не отличавшееся от остальных. Только на стене за его спиной висел огромный герб. На нем был изображен глобалийский орел с по-отечески распростертыми крыльями, стальным клювом, готовым в любую минуту защитить свой народ, и зорким глазом, который, как поговаривали, символизировал Социальную безопасность. Птицу красиво обрамляли две ленты. На одной из них был начертан девиз на старинном англобальном языке: «In Globe we trust» — «На Глоба уповаем», на другой — «Свобода. Безопасность. Процветание».

— Всем доброе утро, — объявил Гленн, который всегда держался просто и открыто и этим сразу располагал к себе людей. — Спасибо, что вы все уже собрались. Напомню, что у нас сегодня на повестке дня запуск проекта «Новый Враг». Норман, ты не введешь нас в курс дела? Каковы итоги операции на сегодняшний день?

Сидевший справа от него Норман Веласко был старше Гленна, но по карьерной лестнице поднимался медленнее и успел дослужиться только до заместителя. Его скупость, о которой ходили легенды, явно сослужила ему дурную службу. Он всегда выбирал плохих дантистов и хирургов подешевле, так что сам в конце концов стал напоминать залежалый товар: у него были плохо имплантированные волосы, слишком блестящие вставные зубы и многочисленные шрамы, свидетельствовавшие о не удаленных вовремя пигментных пятнах. При взгляде на все это невольно возникала мысль, что Норман, скорее всего, пользуется услугами плохого психолога, со всеми вытекающими отсюда плачевными последствиями.

— Полагаю, нужно напомнить собравшимся, — сказал Норман, — что первая фаза операции «Запуск Нового Врага» завершилась очень успешно.

«Если он таким похоронным тоном говорит об успехе, то как, интересно, он объявил бы о провале?» — подумал про себя Гленн.

— Официальное сообщение, опубликованное нами два дня назад, попало практически во все средства массовой информации. По данным исследований, охват аудитории составляет сегодня 72 процента. Это позволяет предположить, что уже завтра более половины опрошенных смогут правильно указать Нового Врага в списке других подозреваемых.

Кое-кто из собравшихся украдкой позевывал, но Гленн милосердно отнес это на счет раннего часа.

— Разработанные нами репортажи беспрепятственно прошли во всех крупных СМИ. В ближайшие дни мы сможем увидеть квартиру, в которой родился Новый Враг, фотографии его покойных родителей и различные исправительные учебные заведения, в которых прошло его детство. Многие СМИ направили специальных корреспондентов в армейское подразделение, бомбардировавшее антизону, где, как предполагается, может скрываться Новый Враг.

— В самом деле, отличное начало! — воскликнул Гленн, надеясь немного расшевелить аудиторию, вконец измученную нудной речью Нормана. — Есть ли какие-нибудь дополнения у тех, кто принимал участие в первой фазе операции? Прошу вас.

— Психологический сектор был задействован полностью, — сказала блондинка, которая с самого начала собрания то скрещивала, то выпрямляла ноги, отчего из-под стола то и дело раздавался неприятный скрип, — один из наших специалистов выступил на пресс-конференции...

— Отличное выступление! — прервал ее Гленн. — Я его слышал сегодня утром. Ваш специалист блестяще показал, как юноша, в детстве подвергавшийся насилию, мог перенести свое негативное отношение к родителям на общество. А что, этого Байкала действительно били в детстве?

— Конечно нет, — быстро парировала начальница психологического отдела, — он вообще не знал своих родителей. Его забрали у матери сразу после рождения. Но эта реальная биографическая подробность показалась нам недостаточно впечатляющей. Мы рассмотрели другие варианты. Например, сказать, что его подбросили к дверям церкви.

— Насчет церкви тоже совсем неплохо придумано! — воскликнул Гленн, и вокруг послышались одобрительные возгласы. — Почему же вы в конце концов остановились на версии с домашним насилием?

— Тесты показали, что она самая удачная, — сказала психолог. — Версия с церковью могла не заинтересовать далекие от религии сегменты общества, а они составляют большинство.

— Понимаю, — примирительно отозвался Гленн, который всегда был готов отдать должное своим сотрудникам. — А что у нас на политическом фронте?

— Обе главные политические партии собираются выступить с решительным осуждением терактов. Я уже получила копии их официальных заявлений, которые будут опубликованы сегодня утром. Обе партии считают, что виновный и его организация должны быть уничтожены.

Миниатюрную брюнетку, которая произнесла эту тираду, звали Пенелопа. С самого начала собрания большинство мужчин не сводило с нее глаз. На Пенелопе была полупрозрачная блузка с большим вырезом, туго облегавшая красивую грудь. Остальные женщины время от времени бросали на нее испепеляющие взгляды. Но Пенелопа прекрасно знала, что Гленн никогда не даст ее в обиду, и пользовалась этим без зазрения совести.

— Что касается политологов, — добавила она, насмешливо прищурившись, — то они превзошли самих себя. Месяц назад профессор Фондемориньи объяснял по всем каналам, почему наш главный враг всегда останется одним и тем же, и уверял, что основная угроза исходила и будет исходить от секты сокубару. Теперь он точно так же лезет из кожи вон, доказывая, что сокубару неминуемо должны были исчезнуть, а на их место не мог не прийти Новый Враг...

— Да кто теперь помнит, что там было в прошлом месяце? — сыронизировал Гленн, а потом добавил, к полному возмущению всех присутствующих женщин подмигнув брюнетке: — Конечно, кроме нас с тобой, дорогая Пенелопа.

Вышеупомянутая Пенелопа громко рассмеялась, и почти все мужчины тут же последовали ее примеру, хотя их воодушевление было вызвано скорее видом заколыхавшихся под тонкой голубой тканью грудей.