Али Смит - Отель – мир

Это вредно, сказала женщина.

Вы не против, если я покурю? спросила Пенни снова.

Женщина помотала головой.

Как вас зовут? продолжала Пенни, закуривая. Чем зарабатываете?

Зарабатываю? сказала женщина.

Ну да, сказала Пенни. На жизнь.

A-а, жизнь, сказала женщина. Хриплый голос раздавался из пальто. Пенни ждала продолжения, но напрасно.

Холодная ночка, сказала она.

Ясная, откликнулась женщина. И показала вверх.

Высокое небо было усыпано звездами. Красиво, сказала Пенни. И поежилась. Она решила зайти с другого боку.

Как вы думаете, что она затеяла, горничная в отеле? спросила она женщину.

Та снова пожала плечами.

Пенни поедала глазами телефон за плечом женщины. Вдруг та заговорила.

Она хотела проломить стену, сказала она.

Да, сказала Пенни. Она была какая-то растерянная, ни дать ни взять брошенный щенок. Думаю, такие молоденькие девушки не должны работать. Хочу с этим разобраться, когда вернемся в отель. Вы согласны?

Она не сбежала, сказала женщина.

Пенни неуверенно кивнула.

Это были ее деньги, сказала женщина.

A-а, ничего не понимая, ответила Пенни. Теперь я тоже потерялась.

Да, сказала женщина. Это хорошо. Значит, на самом деле вы ни за что.

Что? спросила Пенни.

Не потеряетесь, сказала женщина.

Да-да, сказала Пенни. Не потеряюсь. Понятно.

Если ты знаешь, что потерялся, сказала женщина, значит, ни за что не потеряешься.

Пенни запомнила эту мысль. Если знаешь, что потерялся, значит, на самом деле ни за что не потеряешься. Так, что ли? Она не поняла. Умно, произнесла она вслух.

Женщина кивнула.

А потом сказала: помните старуху на углу Морган-Роуд? Она вам сказала, что потеряла кошку?

Бедная, сказала Пенни. Надеюсь, кошка найдется.

Нет, сказала женщина. Она ищет ее каждый божий день. Никакой кошки нет. А если когда и была, то пропала давным-давно.

A-а, сказала Пенни. Видно, вы не раз совершали подобные вылазки. Вы часто здесь бываете?

Сомневаюсь, что кошка существует, проговорила женщина.

Пенни знала, что некоторые люди предпочитают жить в отелях, а не в собственном доме или съемной квартире. Вы живете в отеле? спросила она.

Молчание.

Пенни затушила сигарету о подлокотник бетонной скамьи. Она решилась еще на одну попытку. Последнюю.

Вы родом не отсюда, верно?

Женщина покачала головой.

А откуда? спросила Пенни.

Женщина молча дышала.

Забавно, сказала Пенни, словно обращаясь к самой себе. Когда меня об этом спрашивают, я обычно вру. Это называется невинная ложь. Я рассказываю, что у меня было несчастное детство и что я сирота. Интересно, человек и в тридцать лет остается сиротой? Этой байкой я всех потчую – на вечеринках, и не только. Говорю: вообще-то я сирота , и смотрю в лицо собеседнику, вы не представляете, как забавно наблюдать внезапное замешательство. Думаю, во-первых, люди воображают, будто я прошла через тяжкое испытание, которое в будущем, после смерти родителей, ждет и их. Но в то же время они видят во мне ранимую личность, которая нуждается в особой заботе. Этого я и добиваюсь. Но надо же излить кому-нибудь душу. Со мной это редко бывает, сказала Пенни.

Она взглянула на женщину. Кажется, та слушала. Пенни продолжала.

Вообще-то мои мать с отцом оба живы-здоровы. Хотя смотря откуда посмотреть. Теперь они живут в разных городах, так что на Рождество нам с братом приходится мотаться туда-сюда. Оба они хорошо обеспечены. Мы росли в полном довольстве. Мое детство было в меру сладким, в меру гадким. Раз уж я пустилась в откровения, то расскажу все без утайки. Мой отец изменял матери направо-налево – как делают большинство мужчин. И вот в подростковом возрасте, когда я просекла, что происходит, то начала, что называется, подворовывать. Ну, скажем, в магазинах. В гостях тоже, но в основном в магазинах.

Женщина вроде бы слушала.

Я тибрила все, что попадалось под руку, откуда только можно. Это оказалось на удивление просто. Я прятала украденные вещи под кровать; думаю, они до сих пор находятся в отцовском доме. Особенно виртуозно я воровала украшения для волос; они проскальзывают в рукав незаметно, словно сами собой, раз – и целая горсть побрякушек, каждая в отдельном пакетике, с крючка да в сумочку или в рукав. Они так и лежат кучей под моей девичьей кроваткой, все эти нераспакованные пластмассовые шарики и цветные резиночки. А еще косметика и компьютерные игры. Приезжая к отцу, я обычно достаю свои запасы и перебираю. Еще у меня там много одежды. Юбки, джемпера, маечки. У меня под кроватью, можно сказать, обесценившийся клад. Все шмотки сплошь розовые, серые, голубые да бежевые. Старомодные до слез. На кухнях у знакомых я воровала кружки, ложки, всё подряд. Я поставила цель: унести из каждого дома как минимум один «сувенир».

Не сработало. Теперь про мать, подумала Пенни.

Мать всегда больше любила брата, начала она. И я всегда об этом знала. Только теперь мне по фигу. А тогда было совсем не по фигу, наоборот, и я отомстила ни о чем не подозревающей матери в постели – стала спать со старым другом родителей. Случайно встретилась с ним на станции в пригороде Лондона. Он был частым гостем в нашем доме, я хорошо его знала. На вид этакий, знаете, добрый папашка, все они одинаковые.

Наконец-то женщина кивнула. Клюнула, подумала Пенни и почувствовала, как по затылку пробежал озноб азарта.

Я подумала: вот тебе. И отомстила: мы наспех потрахались в пустом станционном зале ожидания. Первый мужчина. Это было потрясающе. И в то же время так убого. Омерзительно. Вы понимаете?

Женщина сочувственно посмотрела на Пенни. Та ответила ей жалобным взглядом. Секс, констатировала она про себя, сохраняя на лице маску страдалицы. Если не срабатывают истории про воровство и про девочку, которую не любили папочка с мамочкой, упирай на секс, не ошибешься.

Она продолжала.

Он любил, чтобы я носила очень короткие юбки. Я здорово наловчилась красть мини. Мне было семнадцать. Он был главным редактором газеты. Кстати, именно он устроил меня на первую работу. Так что эта интрижка оказала положительное влияние на мою жизнь, причем в разных планах.

Женщина вдруг разволновалась. В газете? В настоящей газете? спросила она.

В «Мире», ответила Пенни. В нашей газете полно «воды». Буду честной до конца: нам приходится заполнять газетную площадь в очень сжатые сроки. Этим я и занимаюсь. Моя работа – «лить воду» для людей вроде нас с вами.

Она толкнула женщину в бок, как закадычную подругу. Женщина мотнула головой. Значит, вы работаете не в газете? спросила она.

Я работаю в «Мире», сказала Пенни. Ну, «Мир». Знаменитый «Воскресный Мир».

Это газета? спросила женщина.

Ну да, «Мир», повторила Пенни.

В смысле, этот, как его, позабыла слово, сказала женщина и описала руками большой круг, будто стараясь обхватить нечто необъятное.