Зои Хеллер - Хроника одного скандала

Я далеко не паникерша по природе и, разумеется, не стала делать из увиденного трагедию. Однако еще через три дня, в четверг, я совершенно случайно услышала, как физик Боб Бейкер ехидным тоном нашептывает Антонии Робинсон, что «Шеба-то, похоже, скорешилась с Ходж».

— На днях я сам видел, — добавил Боб, — как Сью пристраивает велосипед Шебы в багажник своей машины, чтобы подвезти нашу недотрогу домой.

Подтвердились самые мои мрачные подозрения. Шеба выбрала в подружки — кого же? Сью Ходж! Случись это в начале семестра, я могла бы надеяться, что их близость — всего лишь мимолетная ошибка, очередной недолговечный союз, рожденный необходимостью, а не симпатией. Но ведь Шеба достаточно долго продержалась в гордом одиночестве, а значит, сближение со Сью — хорошо обдуманный и взвешенный выбор? Мой шок быстро прошел, уступив место негодованию. Столько недель стойкого отпора любым заигрываниям — для того лишь, чтобы в итоге стать жертвой этого нелепого существа?

Самой мне частенько приходилось сталкиваться со Сью. Обе курильщицы, мы при первой возможности старались улизнуть на перекур в «Ла Травиату», итальянское кафе по соседству со школой. Нет, мы не садились за один столик. Своего рода froideur [7] Враждебность (фр.). между нами ведет начало от давнишнего инцидента, когда Сью застала меня хихикающей над стенгазетой ее класса, под заголовком «Дем Боунс [8] «Dem Bones» — классический панк-альбом группы «Broken Bones». : культурные корни негритянских духовных гимнов». Сью до ужаса вычурна: вечно ее дети отплясывают под аккомпанемент «Пинк Флойд», а сама она распевает с ними «Американский пирог», тренькая на своем противном банджо. Под личиной свободомыслия скрывается самодовольное ничтожество. Сью изображает из себя хиппи, а на деле она из тех кошмарных бабенок, что семь дней в неделю пользуются прокладками, словно собственное тело преподносит им такую мерзость, которую непременно нужно вобрать в тряпку, завернуть в пакет и сунуть на самое дно мусорной корзины. (Я знаю, о чем говорю, — приходилось бывать в школьном туалете после Сью.)

Но главное, что делало интерес к ней Шебы абсолютно непостижимым, — это безнадежное занудство Сью. Она ведь ходячая антология банальностей; особа, для которой образец розыгрыша — жарким летним днем незаметно подкрасться к кому-нибудь и оглушить восторженным ревом: «Припекает, э-э?!» Много лет тому назад, задолго до случая со стенгазетой, мне, на беду, довелось полчаса проторчать на автобусной остановке в компании Сью. Вообразите, в какой-то момент она обернулась ко мне и провозгласила с ликованием поэта, только что сочинившего гениальную эпиграмму: «Держу пари, придут штук пять кряду!»

На следующий день, в пятницу, я уже заняла свое обычное место в «Ла Травиате», когда в кафе появилась Сью на пару с Шебой. Обе вопили и гоготали всю дорогу от входа до столика. Веселились без удержу — не иначе как близкие каникулы сказывались. Или же, подумала я тогда, за этой взвинченностью они скрывают неуклюжесть своих отношений. Даже устроившись за столиком, новоиспеченные подружки время от времени разражались хихиканьем. Сью то и дело вертела головой, будто желала убедиться, что их исступление не осталось незамеченным ни одним из посетителей. Не собираясь обеспечивать ей поддержку, я заслонилась книгой, и все же их смех преследовал меня на протяжении всего ланча. Когда я наконец вышла из кафе, в маленькой жестянке-пепельнице на моем столике остались пять окурков. А на душе было черным-черно.

Сейчас, пожалуй, самое время объяснить, почему на меня так подействовала встреча в «Ла Травиате». Видите ли, несколько лет назад я получила жестокий удар от моей тогда лучшей подруги Дженнифер Додд. В один злосчастный день Дженнифер заявила, что не хочет иметь со мной никаких дел. Больше года мы были самыми задушевными подругами, и ничто не предвещало столь крутого поворота. Понятно, что я пришла в замешательство. Незадолго до нашего разрыва Дженнифер начала встречаться с неким молодым человеком, художником и декоратором, нанятым для кое-каких работ в ричмондском доме ее сестры. Правда, она категорически отрицала связь между чувствами к нему и внезапным охлаждением ко мне. Тогда в чем причина? Помимо брошенных вскользь туманных упреков в «чрезмерной рьяности» я не добилась от Дженнифер никаких объяснений, а когда попыталась оправдаться, она захлопнулась, как раковина. Чем больше я ее обхаживала, чем дольше расспрашивала, тем холоднее и несноснее становилась Дженнифер. Во время нашего последнего разговора она в буквальном смысле слова пригрозила мне судом, если я не оставлю ее в покое.

Месяца полтора спустя, субботним, помнится, днем, я решила съездить в центр за подарками к Рождеству. На Морнингтон-Крисчент в вагон метро вошла Дженнифер со своим кавалером.

Они заняли места напротив и чуть в стороне. Заметив меня, Дженнифер тут же отвернулась, а вот ее спутник — Джейсон, если не ошибаюсь — упорно, с наглым вызовом продолжал на меня смотреть. Этот самый Джейсон был довольно неприятным типом с сальной кожей, пустым взглядом и так называемой «развитой» мускулатурой, которую мужчины добывают поднятием тяжестей в спортзалах. Во время нашей прежней (первой и единственной) встречи я приложила массу усилий, чтобы удержаться в рамках вежливости, а потом как можно мягче поделилась с Дженнифер своими опасениями. Откуда же взялась его агрессивность по отношению ко мне? Согласитесь, ему не с чего было уничтожать меня взглядом. Впрочем, я не испугалась, что тут же и доказала, ответив ему ледяным взором. А он вдруг, в явно бессильной ярости, повернулся к Дженнифер, вцепился ей в плечи и поцеловал. Цель была очевидна — продемонстрировать свое единоличное право на мою подругу. Отлепившись наконец, кавалер послал мне сардоническую улыбку и безобразно неприличный жест. Да, да, он оскорбил меня на виду у пассажиров переполненного вагона. Я не верила своим глазам. На следующей же остановке я выскочила из поезда и целых полчаса проплакала на скамейке станции «Гудж-стрит».

Глядя, как Сью в «Ла Травиате» льнет к Шебе, я вспомнила все эти неприятности и волей-неволей распереживалась. Близость с Дженнифер была куда как важнее и глубже зарождавшихся во мне надежд на дружбу с Шебой, и все же доставленная Дженнифер боль оказалась сродни той, которую я испытала в «Ла Травиате». Я знала, какую ошибку совершила с Дженнифер: приписала ей интеллект, которого и в помине не было. Выходит, последние шесть недель я была во власти той же самой ошибки и в отношении Шебы? Какое счастье, что Шеба открылась во всей красе прежде, чем я впустила ее в свое сердце. Я в очередной раз обманулась. Нет между нами с Шебой внутреннего сходства. Нет никакого родства душ. У нас вообще нет ничего общего, решила я.