Джойс Оутс - Блондинка. том I

Обо мне обязательно скажут, что ребенком я была несчастна, что детство мое было тяжелым. Но позвольте сказать вам, что несчастлива я никогда не была. Пока у меня была мама, я никогда не чувствовала себя несчастной, и в один прекрасный день у меня появился отец, которого я тоже стала любить.

И еще, конечно же, у Нормы Джин была бабушка Делла! Мамина мама.

Крепкая низкорослая женщина с оливковой кожей, толстыми кустистыми бровями и блестящей полоской усиков над верхней губой. Делла имела привычку стоять в дверях или на ступеньках у дома, уперев руки в бока, и напоминала при этом кувшин с двумя ручками. Бакалейщики боялись ее острого глаза и беспощадного языка. Она была поклонницей Уильяма С. Харта, ковбоя и меткого стрелка; была поклонницей Чарли Чаплина, этого гения перевоплощения; хвасталась своим происхождением «из настоящих американцев, пионеров и первопроходцев». Родилась в Канзасе, затем переехала в Неваду, потом — в южную Калифорнию, где познакомилась с будущим своим мужем, отцом Глэдис, и вышла за него. А в 1918-м он был отравлен в Аргонне газами. «По крайней мере хоть живой остался, — говорила Делла. — Есть за что благодарить правительство США, верно?»

Итак, имелся еще и дедушка Монро, муж Деллы. Он жил вместе с ними, всячески давая понять Норме Джин, что не любит ее, — правда, только когда бабушки не было дома. А когда кто-нибудь спрашивал Деллу о муже, она лишь пожимала плечами и говорила: «По крайней мере хоть живой остался».

Бабушка Делла! Женщина с характером, гроза соседей.

Бабушка Делла служила источником всего того, что Норма Джин знала о Глэдис. Или ей казалось, что знала.

Главная тайна Глэдис состояла в следующем. Она не могла быть настоящей матерью Норме Джин. Во всяком случае, в настоящее время.

Но почему нет?

— Вы не вправе меня винить! — возбужденно говорила Глэдис, прикуривая сигарету. — Меня и без того Бог наказал!

Наказал? Как это?..

Если Норма Джин осмеливалась задать подобный вопрос, Глэдис смотрела на нее немигающим взором красивых синесерых глаз, немного покрасневших, в которых почти всегда блистала влага.

— Не надо. Не нам с тобой обсуждать поступки Бога. Поняла?

Норма Джин улыбалась. Улыбка означала не только то, что она не поняла. Что она счастлива, что не понимает.

И еще. Вроде было известно, что у Глэдис имелись и «другие маленькие девочки». Точнее — «две маленькие девочки», еще до Нормы Джин. Но куда же тогда девались ее сестренки?

— Не смейте меня ни в чем упрекать, слышите? Черт бы вас всех побрал!

Фактом было и то, что Глэдис, выглядевшая невероятно молодо в свои тридцать, уже два раза побывала замужем.

Это был факт, поскольку Глэдис сама весело признавала, и так комично, по-актерски подмигивала при этом, что часто меняла фамилию.

Делла рассказывала историю, одну из скорбных материнских историй. О том, как в 1902-м, в Хоторне, округ Лос-Анджелес, родила она дочь, нареченную при крещении Глэдис Перл Монро. В семнадцать Глэдис выскочила замуж (против желания Деллы) за какого-то мужчину по фамилии Бейкер и стала миссис Глэдис Бейкер. Но (разумеется!) брак не продержался и года, и они развелись; и дочь снова вышла замуж «за контролера Мортенсена» (отца тех двух исчезнувших неведомо куда сестренок?); но и этот брак тоже развалился (чего и следовало ожидать!); и Мортенсен исчез из жизни Глэдис — что ж, скатертью ему дорожка! Однако в некоторых документах, которые она не успела поменять, Глэдис до сих пор значилась под фамилией Мортенсен. Впрочем, она и не собиралась их менять, ее почему-то страшило все связанное с регистрациями, записями и разными формальностями. И разумеется, Мортенсен не являлся отцом Нормы Джин, но когда та родилась, фамилия Глэдис была Мортенсен. Как ни странно, но этот факт почему-то больше всего раздражал бабушку Деллу, казался ей просто вопиющим — фамилия Нормы Джин была Бейкер, а не Мортенсен.

— И знаете почему? — спрашивала Делла соседей, тех, кто согласился выслушать ее полное скорби повествование. — Потому что этот самый Бейкер, видите ли, был мужчиной, которого моя ненормальная дочь «ненавидела меньше других»! — И Делла, уже вконец расстроенная, продолжала рассказ: — Ночи напролет я лежала без сна, жалела бедное дитя, у которого все так запуталось. Я должна была удочерить эту несчастную девочку, дать ей нормальную, приличную фамилию — Монро.

— Никто не отнимет у меня мою малышку, — тут же взвивалась Глэдис, — до тех пор, пока я жива!

Жива. Норма Джин уже поняла, как это важно — оставаться живой.

Так и получилось, что Норма Джин носила фамилию Бейкер. В возрасте семи месяцев ее крестила известная проповедница евангелистской церкви по имени Эйми Семпл Макферсон, крестила в храме Международной церкви Святого Евангелия (к которой в то время принадлежала Делла). И она так и осталась жить с этим именем — до самого того момента, когда один мужчина дал ей другое имя. Мужчина, взявший Норму Джин в жены, настоял на том, что это имя надо изменить. Таково было решение мужчины. Я сделала то, что от меня требовалось. А от меня прежде всего требовалось оставаться живой.

В редкие моменты приступов материнской любви Глэдис объясняла Норме Джин, что имя у нее особенное. Норма — это в честь великой Нормы Талмидж, а Джин, это в честь… Ну кого же еще, как не Джин Харлоу [10] Звезды Голливуда 1920–1930-х гг. ? Имена эти ничего не говорили девочке, но она видела, как Глэдис благоговейно трепещет, произнося их. «Да, Норма Джин, в тебе сочетаются два этих имени. А значит, и судьба тебя ждет особенная».

— Ну вот, Норма Джин! Теперь ты знаешь.

То было прозрение, сравнимое разве что с ослепительным сиянием солнца. Абсолютное, проникновенное и безжалостное, как рука бичующего. И намазанные алой помадой губы Глэдис улыбались, что случалось крайне редко. А дыхание у нее было частым-частым, точно она долго бежала куда-то.

— Теперь ты видела его лицо. Он твой настоящий отец, и фамилия его не Бейкер. Но ты никому не должна говорить, слышишь? Никому, даже Делле.

— Д-да, мама.

Между тонкими подведенными карандашом бровками Глэдис прорезалась морщинка.

— Что, Норма Джин? Погромче, я не слышу!

— Да, мама.

— Ну вот, теперь другое дело.

Внутри у Нормы Джин продолжал стучать молоточек. Правда, стук этот переместился с языка в маленькое, как у колибри, сердечко. Где распознать его было сложнее.

На кухне Глэдис сняла одну из черных сетчатых перчаток, притянула к себе Норму Джин и пощекотала ей шейку.

О, что за день! Счастье обволакивало Норму Джин со всех сторон, точно теплый и влажный туман. Счастье ощущалось в каждом слове, каждом взгляде.