Джеймс Морроу - Единородная дочь

— Ты должна оставить толпе память о себе. Уйди красиво, ты должна это им.

— Я могла бы уехать на Галапагосские острова.

— Галапагосы, Мадагаскар, Бали, Таити, Шри-Ланка — куда бы ты ни отправилась, ты проведешь остаток жизни, опасливо озираясь. А в аду, между прочим, есть пицца, Джули, кино, монографии по естественным наукам, мороженое — все, что ты так любишь. — Змий скользнул обратно в фонарь. — Помни, детка: попрощаться красиво.

«Давно надо было это сделать», — думала Феба, когда автобус корпорации «Грейхаунд» въезжал из залитого солнцем Вест-Сайда в прохладный полумрак автовокзала «Порт Авторити». Ну что такое Атлантик-Сити? Второсортный Диснейленд, полный неудачников и шлюх. Вот где жизнь ключом бьет: Манхэттен, Готэм, Большое Яблоко, эльдорадо подземок. Больше не придется ждать до скончания века, когда в городе появится стоящее кино, больше не придется возиться с туристами и психами в «Смитти Смайле».

Конечно, она будет скучать по мамуле, и жаль, что ее не будет, когда Мелани вернется из Голливуда. Но Кац, та еще подруга, не оставила ей выбора. Феба никому не позволит совать нос в ее обмен веществ. И разговора не может быть. Привычка выпить и алкоголизм — далеко не одно и то же. Уж в Нью-Йорке с этим никто не будет спорить.

Ворча и пыхтя, как носорог, автобус припарковался на отведенной для него площадке. Правда, Манхэттен вовсе не похож на тот южный остров, который они с Кац видели в «Довиле». Ну и ладно. Все равно она здесь своя. Перебросив через плечо дорожную сумку от Смитти Смайла («Когда в карманах шаром покати, крутых ребят скупают за так»), Феба прошла по проходу и выбралась из автобуса. Нью-Йорк, население девять миллионов и еще двадцать человек, только что прибывших из Южного Джерси. Она бочком протиснулась к багажнику, у которого уже столпились пассажиры, как родственники усопшего вокруг могилы. Как обычно, среди подобных людей Феба чувствовала себя немножко неудачницей. Все-таки она знает Кац. Бог существует, и у Фебы есть доказательства. А дьявол в Атлантик-Сити вшивый, Феба вон с ним на карусели каталась. Но если подбить бабки, чего в действительности стоит Джули Кац, если вообще чего-то стоит?

Наконец появился водитель, откинул крышку и принялся вытаскивать чемоданы. Самым важным предметом багажа Фебы был вовсе не портативный бар и не связка динамита, а ее видеокамера. Секс как он есть — ну разве не гениально? Блуд по сценарию — какая скукота! Чего действительно хотят зрители, так это удовлетворить свое первобытное любопытство. Подойти к рассмотрению темы в ее первозданном виде, увидеть, как настоящая женщина-полицейский трахает своего муженька или как обычный мальчишка-курьер занимается этим со своей подружкой. Весь процесс, поэтапно, каждый толчок, объятие, прикосновение.

Когда пассажиры наконец воссоединились со своими чемоданами, к Фебе подошел приличного вида чернокожий мужчина лет пятидесяти. Мягкая фетровая шляпа элегантно надвинута на лоб, на пальцах поблескивают золотые кольца.

— Первый раз в городе? — спросил он, лучезарно улыбаясь. — Меня зовут Сесил. — Он элегантно прикоснулся к полям шляпы кончиками пальцев и сунул руки в карманы бледно-лилового костюма-тройки. — Остановиться есть где?

Феба приняла свой чемодан.

— Вы мне кого-то напоминаете, вы, случайно, не биолог-маринист?

— Кто?

— Биолог-маринист.

— Ну, не совсем, хотя мой род занятий определенно имеет отношение к биологии.

— Вы не делали пожертвований для Института Сохранения?

— Это что, религия такая?

— Да нет, ничего.

Незнакомец подхватил ее чемодан.

— У тебя обалденные глаза, сестренка. Для начала я взял бы тебя на три сотни в неделю. Работа с людьми. Переночевать можешь у меня, крошка.

У Фебы сердце превратилось в кусочек льда. «Работа с людьми»… Ха!

— У меня есть работа, спасибо. — Она выдернула у сутенера свой чемодан. — Я в шоу-бизнесе работаю.

— Я тоже, — пошленько захихикал сутенер.

— Снимаю я, а не снимают меня. Отвали.

— Я только хотел…

— Я сказала, отвали. — Она вошла в «Порт Авторити», поднялась эскалатором наверх и окунулась в шум и суету улиц, где собиралась заработать состояние.

Вот только сначала не мешало бы выпить.

Гул микрофонов и нестихающий шум толпы не давали Джули уснуть. Такой жуткий вой могла бы издавать стая волков, нажравшихся битого стекла. Газетчики и телерепортеры все прибывали, и к утру они заняли весь газон, осадив маяк, словно вражеская армия. Репортеры из «Атлантик-Сити пресс» кричали через ров в рупоры, требуя интервью у спасительницы их города. Взобравшись на стремянки, телевизионщики не сводили с «Ока Ангела» своих видеокамер. Над башней кружил вертолет с надписью «WACX-Radio». Шум мотора так раздражал Джули, что ей не оставалось ничего иного, как окружить маяк плотным слоем тумана.

Чтобы отвлечься, она включила было телевизор, но там только о ней и говорили: впечатление было такое, будто смотришь в зеркало. На одиннадцатом канале на краю рва в окружении мертвых живых и с башней маяка на заднем плане замерла миловидная белокурая женщина.

— Кто там, в этом непроглядном облаке? — вопрошала она камеру. — Одни говорят, колдунья, другие настаивают, что это Дева Мария. — Микрофон огромным леденцом торчал у губ репортера. — Но привела сюда всех этих людей другая, самая распространенная версия. Говорят, что загадочная спасительница Атлантик-Сити не кто иная, как Шейла, дочь Бога, — подмигнула репортерша. — Трэйси Свенсон, одиннадцатый канал, последние новости Бригантин.

Когда начало смеркаться, Джули убрала туман, содрав его, как наклейку с одной из бутылок Фебы. На горизонте барражировала «Боль», как акула, охраняющая свои охотничьи угодья.

«Оденься поприличнее», — сказала себе Джули. Халат — не самый подходящий наряд для красивого прощания, которое должно послужить гарантией ее благополучного перехода. Она надела замшевые туфельки Мелани, втиснулась в выпускное платье Джорджины. Лицо тоже не осталось без внимания. Теткин косметический набор сделал свое дело — глаза раскрылись, шрамик исчез, губы превратились в лепестки роз.

Джули шагнула на смотровую площадку. Тысячи жадных глаз буквально просверливали насквозь, приветственные крики возбуждали плоть. Взобравшись на перила, Джули балансировала на металлической рейке, будто воздушный акробат. Она раскинула руки, окружила себя сиянием, обрамлявшим голову, и огненной радугой, облекавшей тело, и прыгнула.

Сначала она думала, что это крики толпы так заводят ее, но потом поняла: нет, это поют божественные гены, кометой мчат ее к темнеющим небесам.

— Смотрите, она летит!

— Шейла, останься!

— Мария!

— Летит!