Фрэнк Харди - Власть без славы. Книга 2

После еще нескольких бесед о положении в Австралии и об ирландских событиях Дэниел Мэлон выехал из Рима в Англию. Английские власти отказали ему в визе на въезд в Ирландию, хотя он уверял, что хочет только повидаться с матерью, ибо она уже так стара и слаба здоровьем, что, вероятно, скоро умрет. Таким образом, Мэлону пришлось «вернуться домой, в Австралию», как умоляли его слова песенки, посвященной ему Джоном Уэстом и целую неделю считавшейся шедевром. И хотя Мэлону не удалось проникнуть на родину, чтобы помочь осуществлению политики Ватикана, он убедился, что это с успехом делает новое правительство, возглавляемое де Валера.

Нелли Уэст сама открыла архиепископу дверь, взяла у него шляпу и с подобострастным умилением пригласила войти. Здороваясь с Мэлоном, Джон Уэст сказал, что у его преосвященства очень усталый вид. Заговорили о поездке Мэлона; Нелли сидела молча, с вязаньем в руках. Потом архиепископ перевел разговор на ирландский вопрос. К немалому его удивлению, Джон Уэст охотно согласился, что этому делу, насколько позволят обстоятельства, следует уделять поменьше внимания — исключая, конечно, ежегодные процессии. Ирландский вопрос сослужил свою службу, и энтузиазм Джона Уэста сильно поостыл.

С гордостью продемонстрировав архиепископу новое кресло, Джон Уэст рассказал о своих хлопотах за отца Джеспера и был несколько разочарован, когда Мэлон довольно равнодушно сказал: — Вы много потрудились, мистер Уэст! Да благословит вас бог! Но отец Джеспер уехал, и теперь нам остается только ждать известий о том, что он благополучно устроился там, за океаном.

Похоже, что в Ватикане ему здорово влетело, подумал Джон Уэст; он впервые почувствовал, что может иметь власть даже над этим умным и ученым человеком, наделенным высоким священническим саном.

Затем Дэниел Мэлон сообщил об отношении Ватикана к социализму, коммунизму и лейбористской партии. Джон Уэст сказал, что прочел последние статьи Беллока в католическом органе «Защитник» и готов подписаться под каждым его словом. Лейбористская партия, заявил Джон Уэст, — это его партия. Он верит в «белую Австралию», в третейский суд и в честную оплату честного труда, но он с самого начала был противником русской революции и будет всегда бороться против проникновения подобных идей в Австралию.

Джон Уэст был чрезвычайно доволен, узнав, что отныне Католическая федерация не будет больше политическим орудием, что нужно отказаться от мысли о создании ассоциации рабочих-католиков и что церковь намерена осуществлять свое политическое влияние через лейбористскую партию.

Дэниел Мэлон сидел у Джона Уэста уже больше часа и начинал испытывать крайнее утомление. Веки его слипались, голова клонилась на грудь, и ему стоило огромных усилий продолжать беседу. Он так устал, что уже хотел было отложить разговор, составлявший главную цель его посещения, но когда Нелли вышла распорядиться насчет ужина, он все же решился заговорить.

— Святой отец весьма доволен вашей плодотворной деятельностью за последние два года, мистер Уэст.

— Я делал только то, что считал своим долгом.

— Святой отец и кардиналы отзывались о вас очень лестно. Но в то же время… — Мэлон с трудом заставил себя продолжать, — в то же время и он и кардиналы несколько встревожены…

Глаза Джона Уэста сузились.

— … да, несколько встревожены… Видите ли, иезуит, побывавший в Риме раньше меня, сообщил о свирепых клеветнических нападках, которым вы подвергаетесь в протестантской прессе…

Мэлон умолк, ожидая, что скажет на это Джон Уэст.

Если Джон Уэст и разозлился, то он ничем не выдал своей злости. Немного помолчав, он заговорил, быть может, чуть тише, чем обычно: — Продолжайте, ваше преосвященство. Пробиваясь из нищеты к богатству, я нажил себе много врагов. Еще больше их появилось во время моей борьбы за Ирландию и отца Джеспера. Я не раз думал о том, как вы и святой отец отнесетесь к клевете, при помощи которой пресса старается очернить вас, вытаскивая на свет божий всякую ложь, распространявшуюся обо мне еще в незапамятные времена.

— Вы сильный и мужественный человек, — с облегчением сказал архиепископ. — Хотя у святого отца и кардиналов вы вызываете только восхищение, они все же решили, что мы не должны выставлять напоказ нашу совместную деятельность и не должны давать повода связывать наши имена. Мы можем оставаться друзьями, и я верю, что наша дружба будет продолжаться до гробовой доски. Но я думаю, мы лучше послужим его святейшеству, если выполним его волю. Таким способом мы с вами можем достичь гораздо большего. Это вполне соответствует моим целям — и вашим.

Джон Уэст в душе все время надеялся, что Ватикан открыто признает его заслуги и папа наградит его соответствующим званием; тем не менее ему удалось скрыть охватившее его чувство разочарования и унижения. Никто никогда не узнает, что Ватикан, в сущности, нанес ему оскорбление. С тех самых пор, как он снова выступил на поприще общественной деятельности и оказался у всех на виду, Джон Уэст знал, что, достигнув своей цели, он опять должен будет отойти в тень.

Власть дает еще большее сознание могущества и силы, когда она осуществляется издали. Ему не нужна была слава, он хотел только власти — власти без славы.

— По-моему, все это вполне отвечает моим целям, ваше преосвященство, — было все, что он сказал.

Прошло почти четыре года. Как-то под вечер незадолго до выборов из конторы Джона Уэста вышло четверо. Все они были лейбористскими деятелями штата Виктория.

Шедший впереди У. Дж. Беннет, небезызвестный Вор-джентльмен, сказал, обращаясь к своему спутнику Бобу Скотту:

— Ну, дело решенное. На этот раз уж мы добьемся сласти.

За ними шагал долговязый мужчина по имени Нед Хоран. Над его лбом высоко поднималась черная копна волос, и котелок, казалось, едва держался на ней. Глаза у Хорана были большие и круглые, а зрачки маленькие и синие.

— Наша возьмет, — поддакнул он, — и скажу вам, почему такое. — Нед всегда пересыпал свою речь подобными бессмысленными словечками, которые странно было слышать в устах человека, претендующего на пост премьера штата Виктория. Это, однако, не смущало ни Хорана, ни его патрона Джона Уэста.

За Хораном следовал Том Трамблуорд, маленький человечек с живыми глазами, с круглым лицом и ямочками на щеках; казалось, что он вечно улыбается, и чтобы придать более солидное выражение своей физиономии, он отпустил длинные моржовые усы. Все уже сошли вниз, а Трамблуорд спустился лишь ступеньки на четыре и вдруг, видимо приняв какое-то решение, быстро вернулся обратно.