Фрэнк Харди - Власть без славы. Книга 2

Тэргуд был потрясен, возмущен, напуган, но преисполнен решимости сопротивляться. Когда он открыл дверь Биллу Мак-Коркеллу, явившемуся к нему в Сидней, лицо его выражало непреклонную волю. Мак-Коркелл был бледен как мел и не скрывал своего страха. Он возвратился в Австралию полгода назад в надежде, что опасность миновала. Он совершил чудесное путешествие, побывал даже в России, и по возвращении прочел несколько лекций — и просоветских и антисоветских, в зависимости от состава слушателей. Когда один из его бывших коллег указал ему на такое явное противоречие, Большой Билл ответил: «Надо учитывать аудиторию, друг мой».

Тэргуд считал себя обманутым. Разве он не сделал все, чего от него требовали? Ясно — больше года они придерживали это дело, чтобы заставить его протащить план Нимейера! Жаль, что он не дрался более энергично за свой план выпуска денег, как обещал Джону Уэсту. Уэст никогда не предал бы его.

Была минута, когда Тэргуд чуть не взбунтовался. Представляя свой проект парламенту и затем конференции премьер-министров, он лишь втирал очки Джону Уэсту, но в последний раз, когда он обсуждал его с Джибсоном, председателем правления Австралийского банка, в нем взяли верх последние крохи его лейбористских принципов. И тут Джибсон, непреклонный и властный, сказал ему:

— Я думал, мистер Тэргуд, что такому человеку, как вы, которого я назвал лучшим финансистом Австралии, должна быть ясна несостоятельность этого плана.

Тэргуд долго смотрел на него, невесело рассмеялся и сказал: «Знаете ли, я должен хотя бы для вида поддерживать этот план ради своих сторонников».

Сначала собственные слова испугали Тэргуда. Но очень скоро он понял, что его будущее — в лагере богачей, что медленно, но верно он утратил все признаки левого деятеля.

— Я покажу этим негодяям, как предавать Красного Теда, — сказал Тэргуд Мак-Коркеллу, когда они сели.

Мак-Коркелл заговорил было о том, как бы ему снова скрыться, но Тэргуд разубедил его.

— Я сам хотел уехать, Мак, когда ты был в отъезде. Я начал уже переводить деньги в Америку, но председатель компании «Брокен-Хилл» сказал мне, что я могу не беспокоиться. Могу не беспокоиться! Нельзя верить этим мерзавцам, если только ты не такой же могущественный и богатый, как они. Но настанет день, когда и я буду таким. Вот увидишь. А помогать рабочим — за это никто тебе спасибо не скажет.

Весь вечер Мак-Коркелл выпивал по три стакана виски на каждый стакан, выпитый Тэргудом, он больше слушал, а сам почти ничего не говорил.

Вошла миссис Тэргуд и приготовила им ужин.

— Ну вот, Мэри, — сказал Мак-Коркелл слегка пьяным голосом, — большой путь мы прошли после Чиррабу, а к чему пришли?

— Да, Билл, и думается мне, мы тогда были счастливее.

Мак-Коркелл только собрался расчувствоваться, но Тэргуд перебил его:

— Как бы не так! Я принес себя в жертву ради лейбористской партии, а лейбористам плевать на это. Вздыхать о прошлом? Не поможет. Нужно драться! Завтра утром я лечу в Мельбурн — повидаться с Джоном Уэстом. Он обещал помочь мне, и я поймаю его на слове.

На следующий день Тэргуд имел беседу с Джоном Уэстом.

Джон Уэст уже давно убедился, что помощь людям, попавшим в беду, будь то преступники, бизнесмены, члены парламента или просто люди, ищущие работу, всегда окупается. Люди, обязанные ему, тем самым были в его власти. Но, прикинув, как дорого обойдется спасение Тэргуда, Джон Уэст сказал: — Я уже приводил вам слова покойного Дэви Гарсайда. Ну так вот, вас могут оправдать, если у вас хватит денег.

Тэргуд поспешил перебить его: — У меня есть немного денег, но если я все их ухлопаю на это дело, что станется со мной потом? Ведь я помог вам нажить не одно состояние. Вы сорвали изрядный куш на Чиррабу и Маунт-Айсе. А о Маунт-Айсе могут упомянуть. Нельзя предвидеть, что может всплыть в ходе разбирательства. А я всегда защищал ваши интересы в Куинсленде, и Мак-Коркелл тоже. Потом этот закон о таможенных тарифах. Думаю, что вы…

Вдруг Тэргуд обратил внимание на лицо Джона Уэста. Оно не выражало решительно ничего. Даже обычная злость, казалось, исчезла на мгновение. В течение нескольких секунд оба они не проронили ни слова.

— Послушайте! — заговорил Джон Уэст, почти не разжимая губ. — Мне надоело, что из меня вечно выкачивают деньги. За прошлый год я потерял почти миллион фунтов, и тем не менее все снова ждут от меня подачек. Не пугайте меня Маунт-Айсой. Это дело я беру на себя. Деньги у вас есть, и гораздо больше, чем вы признаете. Вы заплатите половину, в противном случае я не пошевелю и пальцем. Я собираюсь в Брисбэн. У меня там дело — националистское правительство хотело прикрыть мои бега, издав закон, запрещающий устройство рысистых испытаний в коммерческих целях, но я создал некоммерческую организацию, так же как я это сделал в Виктории. В Брисбэне я похлопочу за вас и Мак-Коркелла, но вам придется выложить половину необходимой суммы. А это может стоить многих тысяч. Мне лично наплевать, упрячут ли Гаррарди и Рэнда в тюрьму на всю жизнь или нет. Будь они осторожнее, этого не случилось бы!

— У Мак-Коркелла есть немного денег, но все они вложены в ценные бумаги — бережет про черный день. Все наличные деньги он израсходовал на свою поездку. Я сам оплачу половину.

Через неделю начался процесс. Первые несколько дней Джон Уэст провел в Брисбэне. Один из его подручных «поладил с присяжными» настолько успешно, что даже сам Дэвид Гарсайд был бы доволен. Действовали наверняка. Присяжные были тщательно подобраны. На ночь им разрешали возвращаться по домам. Старшине присяжных, которого Тед Тэргуд знал лично, было уплачено пятьсот фунтов, а каждому из присяжных по сто за решительный вердикт «невиновны».

Судья — дородный, общительный весельчак, большой любитель выпить, женившийся на официантке, которая уверила его, что ждет от него ребенка, — весьма легкомысленно относился к жизни и к правосудию. Уговорить его оказалось так же легко, как и старшину присяжных. Судья тоже хорошо знал Тэргуда — ему он был обязан своим назначением на эту должность.

Хотя Тэргуд и говорил, что судья проявит «благоразумие», Джон Уэст все же сомневался в этом. Он считал, что судьи редко берут взятки наличными, предпочитая беспристрастно применять пристрастные законы. Но все же он нанес судье визит.

Судья сказал, что он рад бы помочь, но доказательства, представленные правительственной комиссией, весьма неблагоприятны для обвиняемых и влиять на судебное разбирательство с целью добиться оправдания было бы крайне рискованно.

— Они невиновны. Это политический процесс, — убежденно заявил Джон Уэст, — и если они будут оправданы, даю вам слово, что вы будете назначены членом верховного суда.