Келли Линк - Все это очень странно

— Давай еще раз, — сказала Рейчел и сжала пальцы. Он чуть не вскрикнул.

В конце ноября Кэролл еще раз приехал на ферму в гости, поужинать. Поставил машину рядом с сараем, где Фиалка, злая и черная, как деготь, лежала на грязной сырой соломе. Ленивая, разбухшая, она лишь показала ему огромные зубы; Кэролл залюбовался.

— Скоро родит? — спросил он вышедшего из сарая мистера Рукка.

— Со дня на день должна. Ветеринар говорит, там шестеро.

Нос у него сегодня был оловянный, и слова сопровождались характерным эхом, чуть слышным высоким посвистыванием, будто чайник кипит.

— Хочешь посмотреть мою мастерскую?

— Угу.

В мастерской стоял запах соломы и бензина, в темной глубине съежился какой-то хлам, пахло зимой. Правая стена была увешана инструментами. Под ними стоял стол, заваленный вещами, которые обычно встречаются на помойке: Кэролл различил кусочки металла, жестяные сигарные коробочки с битым стеклом, разложенным по цвету, вырезанную из дерева руку — на безымянном пальце грошовое колечко.

Кэролл взял руку со стола и удивился ее легкости. Деревянные пальцы с суставами-шарнирами согнулись и легонько стукнули, когда он тронул их. Пальцы были длинные, красивые, совершенно гладкие.

— Здорово сделано, — он положил руку обратно и обернулся к двери. Сквозь тонкую завесу пыли и солнечных лучей вдалеке поблескивала черная вода пруда. — А где Рейчел?

— Видать, пошла за матерью. Должны быть на пруду. Иди, скажи им, пора ужинать, — мистер Рукк бросил взгляд на толстую свирепую Фиалку. — Шестеро щенят! — заметил он с тоненьким грустным присвистом.

Кэролл пошел вниз по склону, засаженному новогодними елками. У подножия холма росли двенадцать дубов, опавшие листья лежали душистым золотым ковром. Деревья равномерно окружали пруд и выглядели будто цифры на циферблате. Кэролл остановился под одиннадцатичасовым дубом. В пруду плавала Рейчел, раздвигая рукой липнувшие к ней красные и желтые листья, поднимая черные брызги. Кэролл стоял под дубом и смотрел, как она плавает кругами. Интересно, вода очень холодная? Вдруг он понял, что это не Рейчел.

Рейчел сидела с другой стороны, на лоскутном пледе под шестичасовым дубом. Рядом лежал Каштан, глядя то на женщину в пруду, то на Кэролла. Ни Рейчел, ни ее мать не обратили на гостя никакого внимания. Миссис Рукк была занята водными процедурами, а Рейчел прилежно втирала в деревянную ногу матери льняное масло. Ветер донес через пруд его характерный запах. Пес встал, расставив лапы и сверля Кэролла напряженным взглядом. Отряхнулся, и во все стороны полетели брызги, словно драгоценные камни.

— Каштан, прекрати, — сказала Рейчел, не поднимая голову. Несколько капель долетели до Кэролла — холодные, грязные.

Он почувствовал, что каменеет от страха. Как ужасна эта нога, которую Рейчел держит на коленях! Кэролл боялся, что миссис Рукк выйдет на берег и он увидит обрубок, то место, где кончается культя. Он медленно взобрался обратно на холм, наверху едва не споткнувшись о небольшой камень. Пока Кэролл рассматривал его, мимо пробежал Каштан, даже не глядя на гостя, а за ним подошли Рейчел и ее мать в знакомом черном платье. Тропинка была скользкая от опавших листьев, и миссис Рукк опиралась на дочь. После купания у нее были влажные волосы и темно-красные, как листья, щеки.

— Я никак имя не разберу, — сказал Кэролл.

— Эллен, — сказала миссис Рукк. — Это муж вырезал.

Кэролл вопросительно посмотрел на Рейчел:

«Надгробная плита для деревянной ноги?» Рейчел отвела взгляд.

— Человек не может жить без воды.

— Значит, ты выбираешь воду?

— Нет, просто думаю вслух. Я знаю, что ты хочешь услышать.

Молчание.

— Слушай, Рейчел, я выберу воду, ладно?

Молчание.

— Я сейчас объясню. Воду можно обмануть — сказать: нет, я никого не люблю, никакая любовь мне не нужна, и жить так. Откуда воде знать, что ты врешь? Она ведь не догадается, любишь ты или нет, правда? Вода не такая умная. Наплетешь ей, что и не думал влюбляться ни разу в жизни, а когда хочется пить, спокойно пьешь.

— Какая изворотливость.

— Я люблю тебя, Рейчел. Выходи за меня замуж, пожалуйста. Иначе твоя мать убьет меня.

Молчание.

После ужина машина Кэролла не завелась. Позвонили в гараж, но там уже никто не отвечал, и Рейчел сказала:

— Можно взять мой велосипед.

— Не говори ерунду, — махнула ей миссис Рукк. — Кэролл, оставайся у нас, утром из гаража кто-нибудь приедет. И потом, собирается дождь.

— Я не хотел бы вас стеснять, — сказал Кэролл.

— Уже темнеет, — заметила Рейчел. — Можно вызвать такси.

Кэролл обиженно посмотрел на нее, но она только нахмурилась.

— Он переночует в дальней комнате. Пойдем, Кэролл, выпей еще вина и ложись, — сказала миссис Рукк с улыбкой — наверно, дружелюбной, только немного странной без вставной челюсти, которую она успела вынуть после ужина.

Рейчел принесла Кэроллу чистую отцовскую пижаму и проводила в дальнюю комнату. В маленькой невзрачной боковушке глаз радовала только Рейчел, сидевшая поверх красно-синего лоскутного пледа.

— Кто у вас такие шьет?

— Мама шила. Целый комод наделала этих пледов. Шила их, пока ждала меня со свиданий. Ложись.

— Почему ты не хотела, чтобы я оставался на ночь?

Рейчел сунула в рот прядь волос, пососала их, пристально глядя на Кэролла. Он решил попытаться еще раз.

— Почему ты ни разу не оставалась у меня?

Она пожала плечами.

— Ты устал?

Кэролл зевнул и сдался.

— Да, — сказал он, и Рейчел поцеловала его на ночь. Долгий, вдумчивый поцелуй. Она выключила свет и ушла в свою комнату. Кэролл повернулся на бок и заснул; ему снилось, что пришла Рейчел и стоит совсем раздетая рядом с кроватью, в лунном луче. Потом ложится, они занимаются любовью, и в комнату входит миссис Рукк. Они прячутся под лоскутным пледом, а она начинает лупить их своей деревянной ногой. Вытаскивает за волосы Рейчел и превращает ее в дерево.

Утром выяснилось, что ночью Фиалка родила шестерых щенят.

— Поздно, — сказала Рейчел.

— Что поздно? — спросил Кэролл. Его машина завелась с первой попытки.

— Неважно, — хмуро ответила она. Когда Кэролл уезжал, она не помахала ему вслед.

Кэролл заметил: когда он говорит «я тебя люблю», Рейчел рассеянно отвечает «я тебя тоже». Но она по-прежнему отказывалась приходить к нему, и, так как стало холодно, они занимались любовью днем, в кладовке на третьем этаже. Теперь он иногда ловил на себе ее взгляд. Не совсем такой, какого ждал: скорее изучающий, чем нежный. А может, это была просто игра резкого зимнего света.

В плохую погоду Рейчел иногда позволяла отвезти себя домой. У дорожки на ферму теперь висел плакат «Покупайте елки заранее!», а под ним объявление: «Очаровательные щенки черного лабрадора бесплатно в хорошие руки».