Алан Лайтман - Друг Бенито

Через несколько минут Скалапино поднимает голову от доски. Вы настойчивы, Ланг. Но не назойливы. Мне это нравится. Беннет решает ловить возможность. Он сообщает о своей задаче, тактично, но без лишних слов. Скалапино глядит на него подозрительно.

Беннет разглядывает обстановку. Оттуда, где он стоит, видна через коридор еще одна комната, тускло освещенная, и ему кажется, что можно разглядеть неясный контур шкафа с папками.

Я делаю записи только для собственного удовольствия, говорит Скалапино. Значит, вы делаете записи? спрашивает Беннет, не в силах скрыть, как его это заинтересовало. Да, говорит Скалапино и небрежно машет рукой в сторону той комнаты. Но мне неинтересно доводить их до результата. Когда я вижу, как решается задача, значит, пора начинать что-то новое. В этом весь интерес.

Скалапино немедленно начинает рассказывать Беннету о теории, которая сейчас его занимает; он называет ее теорией струн — она имеет отношение к субатомной физике. Беннет в данный момент не в состоянии думать о теории струн. Он снова кидается умолять великого физика. Вы не представляете себе важности своей работы, говорит он. Я сам разберу ваши записи, я напишу для вас статьи. Это честь для меня.

Скалапино фыркает, поворачивает массивный купол плеч и переглядывается с дочерью. С белого тестообразного лица на Беннета устремляется изучающий взгляд. Значит, вы были студентом Якоби? Беннет кивает. Скалапино снова смотрит на дочь. Чешет брови. Ладно, говорит он. Ладно. Но папки из дому не выйдут. Софи, отведи доктора Ланга в кабинет и покажи ему, где лежат папки. Скалапино встает и шлепает по коридору в сторону кухни и своих бумаг.

Беннет идет в кабинет вслед за Софи. Вот они. Папки Арнольда Скалапино. Беннет открывает первую. Она озаглавлена «Излучение от ускоряющегося горизонта событий» и содержит много страниц уравнений. Он открывает вторую: «Перколяция в N измерениях». Еще больше страниц вычислений. Третья: «Модификация уравнения Уилера — Де Витта для квантового суперпространства». Беннет опускается в кресло, не в силах говорить. У вас усталый вид, произносит Софи. Приходите завтра.

На следующий вечер Софи ведет Беннета прямо в кабинет Скалапино. При свете электрической лампочки видны прошлые выпуски «Физикл ревью», наваленные грудами на подоконнике, на столе, на полу. В качестве подставок для книг используются туфли, часто из разных пар. Стол завален нераспечатанными письмами от Лапидеса, Мортенхейма, Кайзера, Темина. В полувыдвинутых ящиках стоят банки арахисового масла.

Беннет вытаскивает первую папку и начинает читать. Страницы смяты, заляпаны кофейными пятнами и лежат без всякого порядка. Почти все — сплошная математика, только кое-где между формулами осторожно, как робкие лесные зверьки, проглядывают слова. Большинство этих пугливых слов принадлежат к категории «Отсюда очевидно следует», или «Таким образом», или «Отличным приближением является». Беннет выглядывает в окно, на улицу, освещенную фонарями, и понимает, что уравнения придется выводить заново. Работа может оказаться тяжелой и утомительной, потому что Скалапино пропускает много шагов, ведущих от уравнения к уравнению. И нет ни одной обычной ссылки на прошлые результаты или статьи.

Конечно, как вскоре становится ясно Беннету, Скалапино вряд ли читает научную литературу. А когда читает, то лишь проглядывает статью, чтобы уяснить, в чем состоит задача, потом быстро закрывает журнал, будто случайно глянул на пересказ фильма, и сам получает все результаты. В редких случаях, когда он куда-нибудь ездит, его сразу же в коридорах, а то и в туалетах осаждают физики, желающие обсудить с ним свои последние открытия. И после первых минут они, к своему ужасу, убеждаются, что Скалапино не только понимает их новейшие результаты, но уже получил результаты гораздо более общие, которые сложил в ящики и не позаботился опубликовать. Некоторых его коллег это выводит из себя. К стене кабинета Скалапино приклеено пятилетней давности письмо от Лапидеса, состоящее из трех слов: Чтоб ты сдох!

Беннет сидит часа два, зарывшись в бумаги, когда дом вдруг начинает трястись и грохотать. Он вскакивает с кресла, думая, что это землетрясение. Появляется Софи и говорит, что это проходит товарный поезд — регулярное ежевечернее событие. Поезд, нагруженный химикатами, идет очень медленно и наутро оставляет в воздухе тонкую желтую пыль. София глядит на стол и на работу Беннета. Я рада, что вы этим занялись, тихо говорит она и выходит. Беннет измотан. Очевидно, что Скалапино и его дочь спят днем и бодрствуют ночью, но он к такому режиму не привык. Он идет домой, в небольшую квартирку возле кампуса, в приподнятом настроении, но с тревогой.

На следующий день в колледже он находит у себя в почте письмо от ректора. Там спрашивается: Вы нашли папки? Май уже не за горами. Прошу вас зайти ко мне при первой возможности. Беннет не собирается заходить к ректору. В этот день во время занятий он чувствует вдохновение. Ему посчастливилось одним глазом взглянуть на работу великого физика. С необычным энтузиазмом он излагает своим ученикам три закона движения Ньютона. Студенты смотрят на него без понимания, как коровы на проходящий поезд.

Идет снег. Для Балтимора это необычно. Улицы под белым одеялом. Немногие автомобили, рискнувшие двигаться вперед, сталкиваются друг с другом или соскальзывают с дороги. Город становится белым и тихим. В полдень Беннету удается найти один стойкий автобус, который идет в Феллз-Пойнт. Он направляется к дому 137 на Алисенна-стрит, впервые за много месяцев появляясь при дневном свете.

Он слышит крики. К своему удивлению, он видит, что Скалапино и Софи не спят, они на улице, бросаются снежками и кричат, как дети. У Скалапино на голове красная шерстяная шапка с кисточкой. Беннет присоединяется к игре. Несмотря на очевидное удовольствие, Скалапино движется медленно и с большим трудом, многочисленные свитера и шарфы оттопыриваются на груди, как ящики тяжелого комода, который перетаскивают по полу. Через несколько минут он уже потеет и тяжело дышит, и лицо у него становится таким же красным, как шапка. Он садится. Вы отличный стрелок, Ланг, говорит он, когда ему удается чуть перевести дыхание. А я отличная мишень. Он издает писклявый смешок и хлопает Беннета по спине. Беннет в этот день не работает над формулами. Вместо этого они с Софи обсуждают Люсьена и Кальвино, а Скалапино играет в шахматы с компьютером.

Потом рождественские каникулы. Скалапино и Софи исчезают в какую-то неизвестную поездку. В следующий раз Беннет видит их уже в январе. Когда они возвращаются, он начинает следовать расписанию дома, отсыпаясь днем, когда не преподает, и работая ночью в кабинете Скалапино. В конце концов он бросает работу над первой папкой и переходит ко второй. У этой тоже страницы перепутаны. Беннет не может уследить за выкладкой. Иногда попадаются странные диаграммы, в которых он не может найти смысла. Некоторые выкладки написаны на обрывках бакалейных прейскурантов, счетах за электричество или ресторанных салфетках. Он воюет с записками Скалапино полтора месяца, собрав самое тяжелое оружие, которое сумел найти: том второй «Релятивистской квантовой механики» Бьеркена и Дрелла, «Дополнительные методы математической физики» Гилла и Тербаха и «Дифференциальную геометрию и тензорный анализ» Хаммерхолда.