Уинстон Грум - Гамп и компания

Когда я впервые его увидел, я едва смог поверить своим глазам! Он вырос фута на полтора и стал симпатичным мальчуганом со светло-каштановыми волосами и добрыми небесно-голубыми глазами, совсем как у его мамы. Но когда он меня увидел, то улыбаться не стал.

— Как дела? — спрашиваю.

— Что это за дыра? — говорит малыш Форрест, озираясь и принюхиваясь с таким видом, как будто он на городскую свалку попал.

— Я здесь теперь живу, — говорю я ему.

— Здесь? — говорит он.

У меня создается впечатление, что малыш Форрест вроде как встал в позу.

— Раньше здесь уголь добывали, — говорю. — Пока он не кончился.

— Бабушка говорит, ты фермер. Это правда?

— Вроде как. Хочешь на ферме побывать?

— Можно и побывать, — говорит он. — Чего ради мне здесь оставаться?

Тогда я повез его на ферму мистера Макгивера. Еще за полмили до прибытия малыш Форрест уже одной рукой зажимал нос, а другой махал в воздухе.

— Это все свиньи, — говорю. — Ведь мы на ферме как раз свиней и выращиваем.

— Ч-черт! Так ты думаешь, что я останусь здесь на все лето с кучами говна и вонючих свиней?

— Послушай, — говорю, — я знаю, что был тебе не слишком хорошим отцом, но я очень стараюсь с тобой поладить, а это единственная работа, какая у меня сейчас есть. И должен тебе сказать, негоже здесь слова вроде «говна» употреблять. Ты для этого еще слишком мал.

Всю оставшуюся часть поездки малыш Форрест не сказал ни слова, а когда мы добрались до дома мистера Макгивера, он забрался к себе в комнату и плотно закрыл дверь. До ужина он не выходил, а когда вышел, то в основном просто сидел за столом и игрался со своей едой. После того как он ушел спать, мистер Макгивер закурил свою трубку и говорит:

— Похоже, парнишка не слишком доволен, а?

— Похоже, не слишком, — говорю. — Но я думаю, через денек-другой он свыкнется.

— А знаешь, Гамп, я думаю, неплохо бы ему было здесь поработать. Может, тогда бы он малость повзрослел.

— Угу, — говорю. — Может, и так. — Я тоже лег спать, но чувствовал себя чертовски паршиво. Я закрыл глаза и попытался подумать про Дженни, надеясь, что она появится, чтобы мне помочь, но она так и не появилась. В этот раз я должен был справиться сам.

На следующее утро я попросил малыша Форреста помочь мне покормить свиней, и все это время он выставлял напоказ свое отвращение. Весь тот день и следующий он со мной не разговаривал, только когда было очень нужно, но и тогда это было слово-другое. Наконец у меня появилась идея.

— Есть у тебя дома собака или еще кто-то такой?

— Не-а.

— А хотел бы ты какого-нибудь домашнего любимца иметь?

— Не-а.

— Ручаюсь, что ты захочешь, если я тебе одного такого покажу.

— Да? А что это за любимец?

Я привел его к небольшому стойлу в сарае, где здоровенная дюрокская свинья кормила с полдюжины поросят. Поросятам было примерно восемь недель, и я уже какое-то время специально за ними присматривал. У них были ясные добрые глазки, белые тельца в черных пятнышках, они откликались на зов, а их ушки вставали торчком, когда я с ними разговаривал.

— Вот эту поросятинку я зову Вандой, — говорю я, поднимая ее и передавая малышу Форресту.

Он без особой радости ее берет, но все-таки берет, а Ванда тут же начинает тыкать его рыльцем и лизать совсем как щенок.

— А почему ты ее Вандой зовешь? — наконец спрашивает малыш Форрест.

— Ну, не знаю. Я ее вроде как в честь одной моей старой знакомой назвал.

После этого малыш Форрест уже становится куда теплее. Правда, не столько со мной, сколько с Вандой, которая теперь оказывается его постоянной спутницей. Она и так уже была готова к отнятию от груди, и мистер Макгивер говорит, что если парнишке от этого радостней, то он не против.

В один прекрасный день приходит пора везти некоторых свиней в Вилинг на продажу. Малыш Форрест помог мне погрузить их на грузовик, и рано утром мы пустились в дорогу. Туда надо было полдня добираться, а затем нам предстояло вернуться еще за одним грузом.

— Почему ты всегда возишь всех этих свиней в Вилинг на этом старом грузовике? — спрашивает малыш Форрест, и это, пожалуй, самая длинная речь, с которой он за все это время ко мне обратился.

— Думаю, потому, что мы должны их туда доставить. Мистер Макгивер много лет этим занимался.

— А ты не знаешь, что через Коатвиль проходит железная дорога? Она идет до Вилинга. Так там было сказано, когда я по ней сюда приехал. Почему просто не загрузить свиней в железнодорожный вагон, чтобы он их туда доставил?

— Не знаю, — говорю. — А зачем?

— Да затем, чтобы время сэкономить, черт побери! — Он очень раздраженно на меня смотрит.

— Что такое для свиньи время?

Малыш Форрест только качает головой и смотрит из окна машины. Я догадываюсь, что он теперь задумался о том, какой же все-таки безмозглый у него папаша.

— Ладно, — говорю. — Может статься, это и впрямь хорошая идея. Завтра утром я с мистером Макгивером потолкую.

На малыша Форреста это особого впечатления не производит. Он просто сидит с Вандой на коленях. А вид у него вроде как испуганный и одинокий.

— Фантастика! — орет мистер Макгивер. — Поезд, чтобы отвозить свиней на продажу! Да ведь это нам тысячи сэкономит! Почему, черт возьми, я сам до этого не додумался?

Он так возбуждается, что того и гляди лопнет, а потом хватает малыша Форреста и крепко его обнимает.

— Ты гений, мой мальчик! Черт, мы все будем богачами!

Мистер Макгивер повышает нам обоим жалованье и еще дает выходные по субботам и воскресеньям. В ближайшие выходные я отвожу малыша Форреста в Коатвиль в закусочную «У Этты», и мы беседуем там со старыми шахтерами и другим народом, который туда приходит. Все они очень милы с малышом Форрестом, а он без конца задает им вопросы о том о сем. На самом деле это оказался не самый скверный способ проводить летние каникулы, и пока проходят недели, я чувствую, что мы с малышом Форрестом становимся как-то ближе.

Тем временем мистер Макгивер пытается решить одну очень неприятную проблему, а именно: что нам делать со всем тем свиным дерьмом, которое скапливается по мере расширения наших операций? Теперь у нас уже больше десяти тысяч свиней, и число это ежедневно растет. К концу года, говорит мистер Макгивер, мы как пить дать доберемся до двадцати пяти тысяч, и если исходить примерно из двух фунтов свиного дерьма на каждую свинью в день, то… короче, сами видите, куда все идет.

Мистер Макгивер продает свиное дерьмо в качестве удобрения в предельно быстром темпе, но на этот момент у него уже почти кончились люди, которым его можно продать. А кроме того, народ в городке все громче и громче жалуется на запах, который от нас исходит.

— Мы могли бы его сжигать, — говорю я.