Марк Смит - Вкуснотища

Пока мужчина уводил Юки прочь с пляжа к относительной безопасности улиц, он представился. У него было замечательное гавайское прозвище, Лоно, и — неужели ей не снится все это — он спросил, не согласится ли она с ним пойти куда-нибудь. Юки уже и забыла, когда последний раз мужчина просил ее о свидании. Хотя, что уж темнить, не забыла. Она совершенно ясно помнила об одном парне, потому что случилось все ровно четыре с половиной года назад.

— Хотите выпить чего-нибудь? Может, поедим?

— В бар я не хочу.

Она смотрела, как Лоно задумался, на его красивом лице появились морщинки, темные, умные глаза изучали ее лицо в поисках подсказки.

— Вам нравится гавайское мороженое?

— А что это?

— Тончайшая ледяная стружка, пропитанная сиропом. Напоминает японское мороженое.

Юки пожала плечами:

— Ладно.

Он протянул руку, чтобы ее поддержать. Девушка все еще не могла унять легкую дрожь и с благодарностью приняла помощь. Лоно показался ей очень сильным, а рука у него была и нежной, и твердой, и гладкой, и одновременно крепкой. Держась за него, она почувствовала себя легкой как пушинка, словно она могла в любую минуту воспарить к облакам. На одно короткое, мимолетное мгновение она вспомнила о Фрэнсисе. Юки надеялась, что он не умер.

Ханна и Джозеф сидели на кровати обнаженные, ели пиццу и потягивали пиво из бутылок с удлиненным горлышком. Ханна одарила любовника улыбкой.

— Холодная пицца и теплое пиво. Мое любимое сочетание.

Джозеф сконфуженно улыбнулся.

— Ужин обернулся настоящей катастрофой. Прости.

— Да не извиняйся ты. Если только и вправду не случилось то, за что следует принести извинения.

— Что ты имеешь в виду?

Ханна отложила свой кусок пиццы.

— Ты ведешь себя как какой-нибудь… — она не сразу смогла подобрать слово, — влюбленный.

— Разве это плохо?

— Вовсе нет. Но раньше ты был другим. Вот я и спрашиваю себя постоянно, что случилось?

Джозеф уже собирался ответить, что ничего такого не произошло. Но Ханна была тем человеком, с которым он делил многие свои победы и поражения. Тем человеком, который неизменно поддерживал его — как в хорошие времена, так и в плохие. Она всегда терпеливо выслушивала жалобы Джозефа о том, что у него развивается самая настоящая клаустрофобия от жизни на острове, и терпела его разглагольствования о постыдном положении аборигенов. Она никогда не осуждала его. Не давила и не пыталась изменить. Она принимала его таким, каким он был. Если кто-то лучше всех и понимал его страхи и опасения, так это Ханна.

Поэтому Джозеф решился рассказать ей о предложении Фрэнсиса и об убежденности Сида, будто он должен пройти через это на благо семье. Сейчас он обнажил перед Ханной свою душу. Выложил ей все без утайки.

Когда Джозеф закончил, Ханна рассмеялась.

— Что здесь такого смешного?

— Ты.

— Я? И чем я смешон?

— Понятно, почему ты так на меня накинулся. Ты просто хотел удостовериться, что ты не гей.

— Я не гомосексуалист. Не то чтобы гомосексуализм казался мне чем-то порочным. Просто я сам не гей.

Она еще раз рассмеялась.

— О милый. Ты такой дурачок.

— Я не гомосексуалист.

— Никто и не утверждает, что ты такой.

— Тогда почему Сид хочет, чтобы я переспал с этим парнем?

Ханна вдруг серьезно посмотрела ему прямо в глаза:

— Ты должен. Сделав так, ты всем поможешь.

Устроившись за маленьким столиком кафе на узенькой боковой улочке, Лоно смотрел, как Юки энергично поглощает содержи мое массивной чаши. Она последовала его совету и заказала себе гавайское мороженое с красными сладкими бобами адзуки и сиропом из лиликои, так называется на Гавайях маракуйя.

— Тебе нравится?

Юки кивнула, так как рот был наполнен тающим мороженым.

— У меня уже мозг обледенел.

— Обычный эффект.

Она набрала полную ложку замороженного десерта и протянула Лоно.

— Попробуй.

— Ты уверена?

— Ты заслужил награду.

Мужчина улыбнулся.

— А что я такого сделал?

— Спас меня.

— Ты и сама могла бы отделать его.

Юки улыбнулась, посмотрела ему прямо в глаза и поднесла ложку к его губам.

— Давай же.

Лоно понимал, что отказываться бесполезно: он хотел, чтобы она его кормила, наполняла его рот чем-то прохладным, освежающим и сладким. Он раздвинул губы.

— А я-то думал, что это твое любимое.

— М-м-м-м. Так и есть. Любимое.

Лоно уже сотни раз ел точно такой же десерт в точно таком же кафе. Не меньше чем раз в неделю, насколько он помнил. Но впервые десерт показался ему столь необыкновенно вкусным, что чуть слезы на глазах не выступили от радости. Мороженое, которым его потчевала Юки, словно стало хрустче, в нем ощущалось больше приятно покалывающих кристалликов. Сироп маракуйи каким-то образом стал ярче — это касалось не только цвета, но также и вкуса. А что уж говорить о красных бобах?.. Доводилось ли кому-нибудь прежде отведать такой неземной сладости и глубокой насыщенности в обыкновенном мороженом?

— Хочешь еще?

— Пожалуйста.

Она шаловливо зачерпнула еще десерта и отправила все ему в рот. Он чувствовал, что Юки доставляет удовольствие кормить его. Было также заметно, что девушка стала вести себя свободнее со времени их первой встречи. Сексуальнее. Увереннее.

Он снова попробовал мороженое, и второй кусочек показался даже вкуснее, чем первый. Именно так Лоно понял, что без памяти влюбился.

Когда пляжный патруль наконец нашел Фрэнсиса, чуть позже полуночи, тот лежал без сознания, свернувшись клубочком в позе зародыша; брюки обвивали лодыжки, правая рука все еще обхватывала мертвой хваткой вздыбленный пенис. У него было сломано два ребра и повреждена почка, но больше всего патрульных напугало лицо мужчины. Сначала они даже подумали, что он попал в аварию или огонь, но после того как мужчины направили на него фонарь, они поняли, что это всего лишь песок, облепивший залитое кровью тело.

Один из патрульных заметил — он даже записал это в своем блокноте, — что сильно избитый мужчина постоянно бормотал одно слово.

«Чад».

Когда они оказались в ее номере, не последовало никакого неловкого молчания и светских разговоров. Они не колебались.

Юки еще даже не успела закрыть дверь, как Лоно прижался к ней, нежно прильнув к губам и плавно проталкивая свой мягкий теплый язык в полость ее рта. Девушка ответила на поцелуй, но только нежной она не была — Юки свирепо целовала его, обвив руками, вцепившись в мощные плечи, используя их как опору в своем стремлении придвинуть его как можно ближе к себе и просунуть язык как можно глубже в его рот. Ее язык бился о его, змейкой проскальзывая внутрь и вновь ускользая, а ее бедра влились в его.

Она, как самка, почувствовала его желание. Ощутила его твердость, его размеры. Он казался очень большим, и она не спешила выпускать его на волю. Юки расстегнула шорты Лоно — они упали на пол с тихим шелестом — и опустила руку в трусы, желая завладеть предметом своего вожделения. Мужчина взмахом ноги швырнул шорты через всю комнату, не переставая целовать ее, одновременно просунув руку под блузку, нащупывая грудь.