Журнал «Новый Мир» - Новый Мир. № 11, 2000

Лучше бы деньгами мне дали.

— Гигантская статуя из вольфрама — (?!) — стоит напротив здания вокзала, и в поднятой руке — камень!

Оружие пролетариата.

— В голове — маленький громоотвод.

Это славно.

— Мы хотим, чтобы сам Бог… участвовал в его открытии!

Я обомлел: широко шагают!

— Мы надеемся, что в день открытия памятника… соберутся тучи…

Вот как?

— И если Он нас благословит… в громоотвод ударит молния…

А ведь ударит! — с отчаянием подумал я. Он может все! Поэтому надо ограничивать… Хотя бы себя! Ведь ударит, точно! И их благословит! Что Он — слепой, что ли? Я огляделся. Что можно увидеть во тьме? Одно ясно: надо линять!

— И если Он наградит нас, — бойскаут продолжил, — своим небесным электричеством…

Наградит, наградит… Что дальше?

— То в плечевом суставе скульптуры сработает электромагнитный датчик, и Он метнет камень в ненавистную надпись!

Хилые аплодисменты. Но тогда и ненавистную надпись придется восстанавливать? — подумал я.

— Конечно, — в голосе бойскаута вдруг появилась горечь, — мы понимаем очень хорошо, что живым людям памятников не ставят…

Та-ак! Я похолодел. И что же он предлагает?

Хотелось бы глянуть в его ясные очи! Но, видимо, рано еще — речь продолжается.

— Мы знаем, что коневодство, древний наш промысел, возродит наш край!

Тут я подумал, что ослышался. Коневодство-то тут при чем? Потом вспомнил — а! Ездунов коневодством увлекается!

— Мы также знаем, — в голосе его появилась дружеская насмешка, — что Валерий, — (какое панибратство), — в детстве занимался в конно-спортивной школе!

Да, информация налажена.

— Поэтому мы дарим ему коня!

…Который и должен меня угробить! Теперь более-менее все ясно. Изящный пируэт.

— Точней, кобылу.

На трибунах — впервые — оживление.

— Кобылу старинной ахалтекинской породы, разведением которой и славился когда-то наш край!

Молодец хлопец, во все стороны пасы дает!

— Зовут ее Буква.

— Как? — нагнулся я в сторону, где Жоз стоял.

— Буква вроде… — он пробормотал.

Кир продал? Сказал, что я люблю?

— И мы надеемся, что именно на Букве, — голос звенел, — он доедет до полной своей…

…гибели…

— …победы!

Ну, это другое дело!

…Оказывается — не все еще.

— Эту красавицу, — видимо, она уже показалась в кадре, — сегодняшний и, мы надеемся, завтрашний хозяин нашего края Сергей Васильич Ездунов подарил нам, нашей детской конно-спортивной школе…

Но?

— Но мы решили подарить ее…

Голос его звенел уже где-то в поднебесье — похоже было, он сам сейчас взлетит!

— Мы решили подарить ее…

Снова пауза.

…нашему Великому Слепому?..

— …нашему Замечательному Гостю! Именно ему мы обязаны тем, что к нам пришла Свобода! Его борьба, его страдания не пропали даром! И не случайно именно он стоит сейчас на этой трибуне плечом к плечу с Сергеем Васильевичем Ездуновым, отцом и кормильцем нашего края!

Да уж, не случайно! Это точно!

— И пусть первым Всадником Свободы станет именно наш гость, нашедший время посетить места своей славы!

Зарапортовался хлопец!

— Подведите Букву!

А вот это уже конкретно. Но что — я так и поеду вслепую? Далеко не ускачешь.

— И именно сейчас мы снимем с его глаз повязку, чтобы он увидел…

Что увидел-то?

— …нас, продолжателей его дела.

Далеко пойдет!

— И, может быть, Небо… И, может быть, Всевышний в трудах своих…

Все-таки замахнулся.

— Заметит и это знаменательное событие и прольется на нас долгожданным и благословенным дождем!

Свист и аплодисменты приблизительно равной силы.

— …заметит нас, предателей его дела, — пробормотал я.

Ну? Что? Вообще хорошо. Но душно. Упрел.

— Ну… давайте, Сергей Васильич, — прошептал бойскаут.

Грубые пальцы зашарили у меня на затылке, и вот — спала пелена! Некоторое время я стоял зажмурясь… Чего-то, оказывается, все-таки боюсь?.. А вдруг?.. Но никаких «вдруг», естественно, не случилось.

Пополам — аплодисменты и свист. Причем одни и те же и хлопали, и свистели.

Ну давайте действительно глянем — ху из ху? Лицо болело и чесалось.

Вплотную с моим оказалось почему-то небритое и сильно пьяное лицо Ездунова… То-то он в своей речи со словом «совесть» никак распутаться не мог. Никакого Божьего дуновения в мой потный лоб, естественно, не последовало — хорошо, хоть не плюнул!

Зато над высокими трибунами, закрывая небо, реял плакат… То-то я контакт с небом не могу установить! Там Ездунов стоял красивый и гордый, в простонародной косоворотке, за ним простирались долины, цветущие поля, табуны лошадей и тут же бодро дымящие заводы, а вот это с краешку… ей-ей, стоит стройная баллистическая ракета, и двое матросиков в робах зачем-то драют ее до блеска — чтобы, очевидно, она понравилась там, куда они ее сейчас пошлют. Ничто, в общем, не забыто. Но самое главное — мы! По обеим сторонам от Ездунова стояли мы, сцепив с ним поднятые руки: слева я, почему-то еще с вафельным полотенцем на морде (так, наверное, проще было рисовать), справа — МБЧ, в рясе и монашеской шапочке, как в лучшей из своих ролей, олицетворяя собой связь краевого лидера и с искусством, особенно с важнейшим из всех искусств, и в то же время — с религией, о чем несомненно свидетельствовал монашеский наряд Маленького Большого Человека, и также, несомненно, и с пьянством, что тоже немаловажно: взгляд его слегка был затуманен, но лучист. Прелестная троица! По животам нас обвевает лента с надписью: «Старый конь бороды не испортит!» Понятно кто.

Затем я обратил свой взгляд к земле, точнее — к нашей трибуне… Это, что ли, наш юный барабанщик с ангельским голосом? Я был потрясен! Во-первых, если он ангел, то почему в темных очках? Во-вторых, на вид ему лет тридцать, да еще подозреваю, что он моложаво выглядит. Так что во чреве том, которое я защищал от сил реакции, он никак не мог быть — разве что находился там уже двадцатилетним. А главное… не мог я Это защищать!

— Ну! — уставясь на меня черными окулярами, шепнул он.

В смысле: рожай!.. ктой-то тут обещал мелкий дождичек?.. не я!

Однако я честно поднял очи горбе. На небе ни облачка! Жара и пыль! Все правильно. Ни малейшего дуновения — как и следовало ожидать! Я виновато глянул на Петю… провалился его, как теперь принято выражаться, «проект»! Ну ничего, у него еще все впереди. Главное — огромная база данных! Откровенный уже свист на трибунах!

— Футбол давай!

— Уезжайте… быстро! — брезгливо глянув на нас с Петей, прошептал юннат, то есть, тьфу, бойскаут.

Ездунов, как опытный политик, тут же мгновенно откололся от нас. Как говорят сейчас — дистанцировался.

— А теперь, — заговорил он, простонародно улыбаясь, как бы вместе со всем народом презирая только что опозорившуюся публично «торжественную часть», пытавшуюся «впарить» простым людям непонятную заумь, — мы переходим к более приятной части… нашего мероприятия.