Журнал «Новый мир» - Новый Мир. № 5, 2000

Фазы революций хорошо изучены в западной литературе. Классической работой является книга Крейна Бринтона «Анатомия революции» (Brinton Crane, «The Anatomy of Revolution»), первое издание которой вышло еще в середине 30-х. Об этом же по-русски можно прочитать в статье В. Мау и И. Стародубровской «Перестройка как революция. Опыт прошлого и попытка прогноза» («Коммунист», 1990, № 11). В то время мы еще не знали о существовании исследования Бринтона, и тем забавнее, что основанные на опыте Англии, Франции и большевистской России выводы Бринтона оказались очень близкими работе, включавшей в себя и «перестроечный» опыт.

Не могу удержаться от примера из истории Великой французской революции. Вот как писала тогда «Французская газета»: «Часть народа, к сожалению слишком многочисленная, не привыкшая заглядывать дальше завтрашнего дня, лишь бы были средства прожить сегодня, не видит в отмене этого абсурдного закона ничего полезного, никаких причин, побудивших к ней. Особое недовольство проявляют женщины, большая часть которых не помнит о вчерашнем дне и которые не примечают завтрашнего дня, начинают проявлять недовольство». Отсюда было недалеко и до политико-экономических обобщений: «Пока не обуздают свободы, мы будем оставаться несчастными». А несознательные женщины в это время нередко откровенно заявляли: «Пусть дадут нам короля, лишь бы мы имели хлеб» (Добролюбский К. П. Экономическая политика термидорианской реакции. М. — Л., 1930, стр. 25, 164, 166).

Впрочем, были и другие нетрадиционные способы пополнения государственного бюджета. Скажем, в эпоху Английской революции бумажно-денежная эмиссия еще не была известна европейским державам, и этот механизм не был доступен антироялистскому правительству. Зато был доступен морской разбой, и нападения патриотически ориентированных пиратов на иностранные суда (прежде всего испанские) дали дополнительные финансовые ресурсы революции.

См.: Thirsk J. The Sales of Royalist Land during the Interregnum. — «The Economic Histoty Review», vol. 5, 1952, № 2; Архангельский С. И. Распродажа земельных владений сторонников короля. — «Известия Академии наук СССР». 7 серия. (Отделение общественных наук). 1933, № 5

Впрочем, как отмечают историки Французской революции, и здесь аргументы социальной целесообразности естественным образом переплетались с личными интересами представителей революционной власти и особенно депутатского корпуса. Поместья и дома в провинции продавались за чеки («территориальные мандаты») по цене, в десятки раз ниже дореволюционной стоимости, причем за сделками нередко прослеживались интересы депутатов и чиновников.

Наиболее наглядно это было продемонстрировано состоявшимися в конце 1995 года «залоговыми аукционами», в ходе которых банки давали правительству кредиты под залог государственных пакетов акций привлекательных предприятий. Фактически это была продажа, причем по весьма низкой цене. Нередко подчеркивают, что в тех условиях власти были жизненно необходимы деньги, а политическая ситуация (победа коммунистов на парламентских выборах и высокие шансы появления в России президента-коммуниста) препятствовала зарубежным инвестициям. Сказанное справедливо, но не менее очевидно и другое: «залоговые аукционы» проводились в декабре 1995 года, а переход в собственность мог осуществиться только осенью 1996 года. В середине же этого срока (июнь 1996 года) должны были состояться президентские выборы. Было ясно, что условия аукционов будут соблюдены только в случае победы на них совершенно определенного кандидата.

С юридической стороны как раз не должно быть в этом вопросе особых сложностей. Уж если в деле национального размежевания мы вынуждены опираться на советское законодательство, уместно вспомнить, что «сталинская» Конституция 1936 года статус союзной республики, а с ним и право (чисто формальное в то время, а все ж реализованное на пороге 90-х) выхода из Союза даровала автономиям, имевшим миллион населения и внешние границы. Дагестан тогда до миллиона не добрал, зато сейчас его население перевалило за два, да и в Чечне, если собрать всех, кто оттуда разбежался, больше миллиона жителей будет, следовательно, даже по «сталинской» Конституции они должны были бы получить право распоряжаться своей судьбой. Но «пороговая» цифра миллион сегодня не может устоять в свете мирового опыта: на карте мира появились независимые государства из числа бывших колоний с населением всего в несколько десятков тысяч. Значит, по справедливости следовало бы предоставить право выхода всем национальным автономиям, имеющим внешние границы (Ледовитый океан не в счет), конечно, при условии, что титульная нация составляет в них большинство населения. Никакого распада России в этом случае не последовало бы, ибо указанным условиям отвечают только северокавказские автономии (и то не все) да еще Тува (или Тыва).

Le Carr б e John. Our Game. London, 1995.

На всякий случай хочу извиниться перед «Знаменем» за то, что большинство примеров взято с его страниц: это не умысел, а случай. Что читаю, то и цитирую.

До конца этого года «Новый мир» предполагает опубликовать новый роман Б. Акунина. (Примеч. ред.)

Это письмо, пришедшее в «Новый мир» после публикации моего ответа на статью В. Свинцова и обращенное ко мне как к единомышленнику, я показала другим потенциальным единомышленникам автора — тут же, в редакции. Было предложено письмо напечатать. Я написала об этом Адели Александровне, но ответа так и не получила. Я надеюсь, что она не осудит нас за эту публикацию. Я надеюсь, что в ее жизни не произошло ничего плохого, просто почему-либо не дошло мое письмо или ее ответ. Может быть, она откликнется после этой публикации. А может быть, кто-то из наших читателей захочет написать к ней… (Татьяна Касаткина.)

«Новый мир», 1999, № 6.

«Новый мир», 1999, № 5.