Журнал «Новый мир» - Новый Мир. № 2, 2002

— Сплюнь.

Артем поплевал три раза, постучал себя по лбу, зевнул и, пробормотав «не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым», отключился.

Проснулся он минут через двадцать. Отдавленное углом плечо невыносимо резало, согнутые ноги сводило судорогой. Но самое поганое то, что ужасно болел мочевой пузырь — на холоде организм, сохраняя тепло, выводил лишнюю влагу, и Артему нестерпимо хотелось отлить. Так было всегда, в Черноречье они даже сверяли по этому делу часы — через каждые пятьдесят минут взвод, как один, просыпался и шел мочиться.

Артем глянул на пехоту в надежде, что хоть кто-то проснется. Но никто не шевелился, все спали.

«Не вылезти, — с тоской разглядывая груду застилающих дорогу тел, подумал Артем, — придется терпеть. Вот сука, только что мочился же… Видимо, похолодало».

Оставшаяся ночь прошла в бредовом полузабытьи. Он то на пять минут проваливался в темноту без сна, то просыпался. Все время в машине шло движение. Кто-то приходил с фишки, кто-то вылезал, кто-то залезал, кто-то, проснувшись, курил, кто-то подыскивал себе место. Вся эта кутерьма проходила мимо сознания Артема, не задерживаясь в нем. Просыпаясь, он сам тоже ворочался, менял положение. Тело постоянно затекало на острых углах. Было холодно, мокрые вещи не высохли, его трясло… И все время мучительно хотелось по-малому.

Наконец, очнувшись в очередной раз, Артем понял, что терпеть этот сон он больше не сможет. Надо как-то выбираться из ледяной машины — попрыгать, помочиться, развести костер, обсушиться. Он приподнялся на локтях, огляделся. Ситникова не было, через приоткрытый командирский люк в машину проникал свет.

Артем, торопясь, перекатился через сиденье, откинул крышку и полез наружу, как щенок, поскуливая от боли в мочевом пузыре. Быстро-быстро, боясь не успеть, он спустился вниз и, облегченно вздохнув, зажурчал под колесом.

— Мама дорогая, как хорошо-то… А-а-а… Как бога за яйца подержал…

Струйка, пару раз брызнув, иссякла. Артем удивленно вскинул брови:

— И все? Так хотелось, думал океан налью, а это все? — Его вдруг озарило: — Блядь! Сука! Я ж себе мочевой пузырь отморозил! — Артем повернулся вокруг своей оси, ища справедливости. Мысль, что в его организме, раньше никогда не подводившем, теперь нарушена какая-то функция, сильно задела его. Мочевой пузырь — не бэтэр же, не починишь. Абзац. — Вот паскудство! Чехи, гады, сволочи! Ну, суки, я вам это еще припомню!

На улице уже рассвело, ранняя рассветная дымка стелилась по земле. Метрах в десяти от машины, греясь около куцего костерка, сидела пехота, жгла снарядные ящики: с дровами в степной Чечне напряженка. На огне стоял термосок, от которого шел ароматный пар.

Артем, все еще озлобленно матерясь, подошел к костерку. Пехотный взводный, не глядя на него, подвинулся на дощечке, приглашая присесть. Больше никто не пошевелился, бессонная холодная ночь всех довела до апатии.

— Чего ругаешься-то? — спросил взводный.

— Мочевой пузырь отморозил.

— А-а… Бывает… — Взводный отломил от снарядного ящика одну дощечку, экономно бросил ее в костер.

Артем присел рядом с ним, стянул сапоги, пододвинул их к огню. Мокрая кирза запарила. Тепло от костра приятно согревало прозябшее насквозь тело. Артем вытянул ноги, пошевелил пальцами, наслаждаясь теплом.

Термосок пыхнул в лицо ароматным парком. У Артема закружилась голова, в животе заурчало. Он вдруг вспомнил, что последний раз по-человечески ел вчера утром. От этой мысли он почувствовал резкий голод.

Втянув воздух ноздрями, он картинно шмыгнул носом, придуриваясь, улыбнулся по-клоунски:

— А чего, мужики… Как бы это подипломатичней спросить… Пожрать есть чего-нибудь?

Никто не ожил, не улыбнулся. Кто-то, упершийся подбородком в колени, не поднимая головы ответил:

— Настой из боярышника. Сейчас закипит.

— Все?

— Все.

— А-а… А вода откуда?

— Из болота.

— Она ж тухлая. Таблетку-то обеззараживающую хоть кинули?

— А толку? Ее четыре часа выдерживать надо. С голоду сдохнешь.

Таблетками этими, которые им клали в сухпайки, они почти никогда не пользовались. Так, когда было время и много воды. В основном воду пили сырую — из канав, луж или местных речушек. И странное дело, никто не заболевал, хотя с каждым глотком они втягивали в себя годовую норму болезнетворных микробов. Не до этого было. Организм в экстремальной ситуации нацелен только на одно — выжить и на всякие мелочи типа брюшного тифа просто не обращал внимания. Пустые желудки перемывали кишечные палочки, как попкорн, высасывая из них все до последней калории.

Он мог спать зимой в мокрой одежде на камнях, за ночь примерзая к ним волосами, и хоть бы кашлянул.

Болезни начнутся потом, дома. Выйдет страх ночными криками и бессонницей, спадет напряжение, и полезет из него война наружу чирьями, вечной простудой, депрессией и временной импотенцией, полгода будет еще отхаркиваться солярной копотью от «летучих мышей».

Термосок закипел, забулькал. Петрович, сорокалетний контрактник, руководивший варкой, подцепил его веточкой, обжигаясь, поставил на землю и той же веточкой помешал настой.

— Готово. Давайте котлы.

Протянули котелки. Петрович разлил в них мутную, пахучую жидкость. Термосок быстро опустел. Петрович отдал его сидящему рядом солдатику:

— Иди зачерпни еще воды. И боярышника принеси.

Котлов было мало, и их пустили по кругу. Когда подошла его очередь, Артем сжал ладонями горячий закопченный котелок, вдохнул опьяняющий аромат теплой пищи и, поняв, что если сейчас же не насытит чем-нибудь желудок, то умрет на месте, глотнул.

Горячее варево теплом прокатилось по пищеводу, тяжело провалилось в живот. И тут же Артема замутило — для голодного желудка настой оказался чересчур крепким.

— Фу, дрянь-то какая, — он отодвинул котелок, недоверчиво глянул на него, — а пахнет приятно… — Он понюхал, глотнул еще раз. Нет, на пустой желудок это пить нельзя, вырвет. Слишком жесткое пойло.

После горячего есть захотелось совершенно нестерпимо. Артем поднялся:

— Пойду пройдусь. Может, у кого еще пожрать чего осталось.

Он спустился с бугорка, подошел к трубе. Около трубы никого не было, пехота разбрелась по бугорку, сбилась в кучки вокруг костров, грелась. Брошенный пулемет одиноко пялился в небо. Артем огляделся.

Слева из кустов поднимался еще один дымок. На берегу болота сидели пулеметчик и его второй номер, вроде знакомый. Покосились на Артема, негостеприимно отвернулись — он явно был лишним. На углях стоял котелок, источавший все тот же аромат боярышника.

— Здорово, мужики. Чего варите?

— Боярышник.

— Вода из болота?

— Угу.

— Понятно. А больше пожрать нет ничего?