Юлия Меньшикова - Предчувствие тебя (сборник)

– Родное сердце, что с тобой? Ты не узнал меня, пупсик?

Он в ужасе разглядывал девушку, пока она не спеша пристраивала свой плащ на вешалку. Черные ногти. Лиловая помада, почти синяя. Вместо женственного платья – черный балахон. Темные массивные сапоги на толстой рифленой подошве. Копна волос морковного цвета с асимметричной челкой до самых глаз. Совсем не узнать то милое, тонкое лицо, которое так нравилось ему на фотографии в Интернете… Спохватившись, он привстал из-за стола, но его галантность осталась незамеченной.

Девушка шумно опустилась на стул.

– Родное сердце, извини, что опоздала. Ты уже что-нибудь заказал?

– Ничего страшного… в смысле, ничего страшного, что опоздали. Вот меню, выберите себе что-нибудь.

– Ты меня удивляешь. Мы с тобой что, на «вы»? В письмах ты был совсем другой!

В письмах в последнее время они действительно перешли на «ты». Но эта девушка не похожа на незнакомку, которой он писал! Сейчас перед ним – посторонний человек, как к нему еще обращаться? «Это ты удивлена? Кто бы говорил!» – подумал он. А вслух сказал:

– Да, действительно, на «ты»…

– Тааакой мужчина! В костюме и при галстуке – это что-то. Я думала, ты в джинсах, в свитере, по-простому.

Заметив его растерянность, она воскликнула:

– Я смотрю, ты от меня тоже тащишься?

– Ну… в общем-то, да. Это ты тонко подметила.

– Да какие там тонкости, – самодовольно усмехнулась она. – От меня все мужчины обычно в шоке.

– Я тоже представлял тебя совсем другой… по письмам. И по фотографии тоже.

– Ну, фотография там – полный отстой. Лень было другую размещать. А вот письма я пишу душевно. Все говорят. У меня за сочинения всегда пятерки были.

Пора заканчивать этот цирк, решил Александр. Хоть бы кто-нибудь позвонил на мобильный! Тогда можно было бы уйти, сославшись на срочные дела.

Вышло по-другому. Телефон зазвонил у девушки, она отошла к стойке бара. Сквозь шум голосов и музыки до него донеслись обрывки ее фраз. Ему показалось, что разговаривала она совершенно нормально, не так, как с ним. Совсем другая лексика, интеллигентные интонации.

«А может, ее внешний вид и поведение – это спектакль? Спектакль, который предназначается только мне?» – заподозрил Александр и решил проверить свою догадку.

Когда она вернулась за столик, он встретил ее словами:

– Солнце мое, ты меня убила. Кинула меня одного! Как это понимать, милое… или как там его, близкое сердце?

– Родное, – удивленно поправила она. – Родное сердце.

Девушка посмотрела на него внимательно и с прищуром. И после недолгой паузы улыбнулась так мило и лукаво, что он немедленно исключил из списка аллергенов лиловую помаду. Через несколько секунд они смеялись.

– Сначала я просто решила тебя подразнить, – призналась она, когда перестала смеяться. – А на что ты рассчитывал, когда сообщил мне об этой своей аллергии?

– Да я и сам не знаю, – растерялся он. – Просто написал и все. Чтобы ты знала о моих вкусах, наверное…

– И я должна была продемонстрировать, что соответствую всем твоим требованиям? И ты составишь свое мнение обо мне по этим ничего не значащим, формальным признакам?

Он пожал плечами, а девушка продолжала спрашивать.

– Скажи честно: если бы я сообщила, что мне нравятся мужчины только в кожаных брюках и кожаных жилетках, а на остальных у меня аллергия, как бы ты оделся на первую встречу?

– Скорее всего, не пришел бы совсем. Но ведь ты пришла… и я очень рад.

Она изящно положила ногу на ногу, и список аллергенов уменьшился еще на один пункт. Тяжеловесные сапоги прекрасно подчеркивали стройные длинные ноги.

– Я рада, что мы поняли друг друга… Понимать – это вовсе не значит быть во всем одинаковыми, заниматься одним и тем же, – она воодушевленно развивала свою мысль. – Например, я не жду, что твое сердце будет замирать от волнения как у меня, когда речь заходит о маленькой парикмахерской, которой я руковожу. И моя голова не закружится от радости при виде юридических документов, в которых ты прекрасно разбираешься.

– А как же общие интересы, которые сближают людей? – спросил Александр, улыбаясь.

– Главное – не ограничивать мир собственными представлениями, дать возможность каждому быть собой и не сдерживать движение вперед… Ну что? Уже не сердишься? Мир?

Вместо ответа он поманил к себе официанта и сказал, обращаясь к девушке:

– По-моему, нам давно пора сделать заказ… родное сердце.

Мне хотелось догнать его и спросить: «Зачем сбегать с собственного дня рождения, где все собрались вас поздравить?» Но я не решилась. Шеф сухо сказал: «Мне некогда, празднуйте без меня» – и удалился, громко хлопнув дверью. Будто поставил в разговоре последнюю точку.

У нас в офисе было принято собираться за общим столом в дни рождения и праздники. Шеф не возражал, но присутствовал только на официальной части. Когда накрывался стол ко дню рождения, он говорил несколько похвальных слов имениннику, иногда вручал премию в конверте и тут же удалялся к себе. А в этот раз он ушел, едва выслушав первое поздравление в свой адрес.

Сотрудники с недоумением посмотрели ему вслед. И только шестидесятилетняя дама, бывшая научная руководительница шефа, хозяйка маркетингового центра, восторженно воскликнула:

– Байрон, да и только! Девочки, куда вы смотрите? Разве его холостое существование не бросает вам вызов?

В ответ многие пожали плечами. Торт разрезали в напряженном молчании. Но за чаепитием общее напряжение уменьшилось, и женский коллектив принялся обсуждать интересующую всех тему.

– Не человек, а настоящий айсберг, – высказалась одна сотрудница. – Глупо стараться растопить эту глыбу женским обаянием. Многие пытались, только ничего у них не вышло.

– Он так отгородился от людей, что разглядеть в нем интересного мужчину почти невозможно. Посмотрите на его глаза! Они похожи на льдинки. В них нет и намека на мужскую заинтересованность, – возмущенно вторила ей другая сотрудница.