Наоми Френкель - «...Ваш дядя и друг Соломон»

Иногда деда и меня сопровождал Элимелех, мой одногодок и друг. Он был сиротой, рано потерявшим мать. Когда она, сестра моего отца, умерла, он перешел на некоторое время жить к нам. Дом наш был необычным благодаря моей матери. Это были дни после революции 1905 года в России.

Время от времени слышались выстрелы в лесу. В доме тогда гасили свет, и мы сидели в темноте. На улицах слышались свистки полицейских и конский топот. Иногда к нам являлся человек, усатый, в широкополой шляпе и черном галстуке.

«Социалист», – шептала мама. Она тоже была социалисткой и обучала нас с Элимелехом социалистическим песням. Иногда, когда к нам приходили гости, нас, детишек, просили негромко их петь. Я обычно отказывался, а Элимелех пел. Иногда путал слова, ибо не понимал их. Но голосок у него был красив, и гости получали от его пения удовольствие, а над путаницей слов смеялись. Элимелех очень переживал из-за этого, стыдился. Мы убегали на лестницу, и там с девочками играли в доктора и больного. Я был доктор, проверяющий тела девочек в любом месте, а Элимелех стоял сбоку и опять сгорал от стыда.

Мама моя была молодой, а отец намного старше ее. Она много времени проводила у зеркала, пудря лицо. Мы с Элимелехом любили подсматривать, как мама принаряжается. Когда она уходила, мы брали ее коробочку пудры и пудрили друг другу лица.

Между отцом и матерью всегда возникали ссоры. Чего они ругались, мы понять не могли. Как-то отец спрятал мамину книгу. Она кричала и плакала, как маленькая девочка. Отец был странным евреем с маленькими глазками и большими очками. Был молчальником. Отношения его с матерью все более портились из года в год… Я был единственным ребенком, а Элимелех – моим братом. Дела в доме осложнились. Время от времени у нас производили обыски. Солдаты переворачивали весь дом. Мы с Элимелехом прятались под кроватью, держа друг друга за руки. Было по-настоящему страшно. Однажды пришли полицейские и забрали маму. Отец сказал, что мама – в Сибири. Он очень о ней заботился. Мать была небольшого роста, хрупкая и тонкая в талии. Через некоторое время после того, как ее взяли, отец Элимелеха женился и приехал забрать сына. Остался я один в доме и очень страдал. Был печальным ребенком. Я очень любил мать. Вернулась она в 1912 году совершенно другим человеком. Лицо ее постарело, седина пробивалась в волосах. В 1913 году родился мой брат Иосеф.

С Элимелехом мы с детства были сердечными друзьями. Ребенком он был необычным, сын книжного переплетчика, который кроме книг ничего за душой не имел: ни имущества, ни образования, ни даже вида. Но был благословен множеством детей. Вторая его жена была необычайно плодовитой. Нам было по три года, когда мы учили ивритские буквы. Дед Моше приводил нас в «хедер». Элимелех был застенчив, а мать покупала ему штаны не по размеру, и он в них тонул, вызывая вечный смех у детей.

Я был сильным и весьма агрессивным. Не давал никому прикасаться к моим близким и друзьям. С детства Элимелех был не по годам крупным по росту и формам. Но было у него одно преимущество: благодаря отцу, книжному переплетчику, он рос в окружении книг. В доме моего отца Элимелех делил постель с моим братом. Но никогда в эту постель не ложился. Каждую ночь он составлял в кухне из стульев постель, ложился, зажигал свечу и погружался в чтение. Сызмальства читал книги, которые приносили отцу на переплет, и страницы их были разрознены. Это чтение, по сути, было воровским, ибо отец запрещал ему семьдесят семь раз прикасаться к разрозненным страницам книг. Элимелех терпеливо дожидался, пока все уснут, и принимался за чтение. Иногда я присоединялся к нему, и мы читали вместе. Мама моя была в Сибири. Я был один в доме, с отцом и дедом. Отец был человеком хмурым, не очень вмешивался в мои дела. Когда по вечерам я приходил к Элимелеху, оставался спать на плите. Мачеха Элимелеха была женщиной доброй и всегда ласково ко мне относилась.

Элимелех иногда читал мне из каких-то страниц. Тень пламени свечи колебалась на этих страницах, словно души образов, к которым прикипали наши души. Счастье наше было, что отец Элимелеха Зелик работал медленно, и книги многие недели лежали разрозненными. Они и дали нам, по сути, образование во всех областях.

Тяжкая зима пришла в местечко, когда нам было по четырнадцать лет. Это был 1917 – год войны. Мама вернулась домой больной и душевно опустошенной, уже не пудрила лицо и стала такой же молчаливой, как отец. Я проводил почти все ночи на кухне у Элимелеха. Однажды студеной ночью улицы и дома покрыл снег. Элимелех лежал на своих стульях и читал мне роман «Любовь к Сиону» Авраама Many. Я лежал на плите, которая еще сохраняла тепло. За стенами шуршал ветер. Вдруг слышим слабый стук в дверь. Элимелех бежит открывать дверь, врывается струя снега и ветра, и вместе с ними – «посланец из Цфата», худой, с большим чубом и бородой, острым взглядом, изможденным лицом с одубевшей кожей. Серое существо, трясущееся от холода, словно бы сошел со страниц старой книги, полной тайн. Ничего нам не объясняет, а мы и не спрашиваем. Сел рядом со мной на плиту, поджал под себя ноги и мгновенно уснул. Читая, мы иногда бросали взгляды на странного этого гостя, а потом и сами заснули.

Мачеха Элимелеха была темпераментной и сердечной женщиной. Она приняла посланца из Цфата, который застрял в этих краях из-за войны, в дом, потеснила детей и поставила для него кровать рядом со стульями Элимелеха. Посланец околачивался у домов евреев, собирая пожертвования для земли Израиля. Мы с Элимелехом его сопровождали. Шатаясь по местечку, подходили к реке, текущей через местечко. Огромные льдины ползли в водах, а мы стояли на мосту, лепили снежки и старались в эти льдины попасть. Льдины сталкивались друг с другом, стоял большой шум и грохот, и сквозь него доносился слабый голос каббалиста из Цфата. И голос его одолевал этот грохот. Он рассказывал нам о земле Израиля, о городе Цфате и жизни каббалистов в этом городе в Галилее. И воображение наше оборачивали глыбы льдин в корабли, плывущие в эту далекую, как недостижимая мечта, страну. Кончилась война, уехал каббалист, но рассказы его о мире таинств остались с нами. Я тогда вступил в движение сионистской молодежи. Я был счастлив и старался привлечь туда Элимелеха, но он ни за что не хотел. Элимелеху снился каббалист из Цфата. Сердце его сгорало от любопытства к миру мистических тайн…

Тем временем в России произошла революция. Пограничное наше местечко осталось в пределах Польши. Эхо и страх революции докатился и до нас. Наши молодые сердца влекло к революции, Элимелех же не мог превозмочь влечения сердца к миру Каббалы, сбежал из дома в пятнадцать лет и так, шатаясь и кочуя по дорогам, достиг Вены. До земли Израиля добраться не смог. Иногда от него приходила коротенькая открытка. Никто не знал, как он живет и что делает. Все те годы я тосковал по другу моему Элимелеху.