Джонатан Литтелл - Благоволительницы

Заключенные, арестанты (нем.)

«Внимание! Пилотки снять! Пилотки надеть! В колонну по пять!» (нем.)

Доведение до бессмысленного (лат.)

RAF (Royal Airforce) — Королевские военно-воздушные силы, один из видов вооруженных сил Великобритании

«Дикий кабан» (нем.)

Здесь: «авторитеты» (нем.)

Этнографические представления (нем.) Гагенбека

Славное царство польское, небеса для дворян, рай для евреев и ад для крестьян (лат.)

Горе побежденным (лат.)

Капповский путч — мятеж, предпринятый консервативными силами в 1920 г. против правительства Веймарской республики

Балтикумеры — бойцы балтийско-немецкого антисоветского сопротивления

Истребительный штаб (нем.)

Истина велика, и она восторжествует, заботит кого-нибудь ее торжество или нет (англ.)

Баварская Советская республика — кратковременное государственное образование, провозглашенное советом рабочих и солдатских депутатов 13 апреля 1919 г. в Мюнхене. Просуществовало до 1 мая 1919 г.

Удел, возмездие (греч.)

Генеральная дирекция «Восток» (нем.)

Дойч-Кроне — ныне город Валч в Польше

Штеттин — современный Щецин в Польше

Кольберг — ныне Колобжег в Польше

От греч. thanatos — «смерть».

Кто делает то, чего делать не желает, потому что не может обладать тем, чего желает, тот вопреки своему сокровенному желанию уступает влечению (старофр.)

Рутения — латинское название России. В более узком значении — киевские, черниговские, галицко-волынские земли

Банат — историческая область, разделенная между Сербией, Румынией и Венгрией

Здесь и далее ссылки на текст романа даются по настоящему изданию с указанием номера страницы в круглых скобках.

Как известно, таков смысл имени «Эвмениды», которым древние греки опасливо называли злобных Эриний, богинь мщения. Не будет ошибкой так и переводить название романа — «Эвмениды», — но поскольку автор все же выбрал для заголовка не греческий, а французский вариант «Les Bienveillantes», то и в переводе предпочтительным оказывается не греческое слово, а русский неологизм.

См. интервью Дж. Литтелла израильской газете «Гаарец» (Sat., June 21, 2008 Sivan 18, 5768).

См.: Paul-Eric Blanrue, Les Malveillantes: Enquкte sur le cas Jonathan Littell, Scali, 2006, р. 36. Это одна из нескольких книг, уже написанных о Литтелле и его романе.

Le Figaro Magazine, 29 decembre 2006.

Справедливости ради надо сказать, что действия западных союзников показаны не более гуманными: в романе подробно описываются их смертоносные авианалеты на Берлин, по поводу которых один из нацистских вождей высказывает гротескную (но, собственно, что в ней абсурдного?) идею: «После победы мы должны провести судебные расследования военных преступлений. Виновные в подобных зверствах еще за них ответят» (с. 438).

См.: Б. М. Эйхенбаум, Мой временник, СПб., Инапресс, 2001, с. 456. Трудно сказать, насколько эти сведения известны Литтеллу, вообще-то очень осведомленному в нашей истории. О кавказских «зачистках» образца XIX века говорится в «Казаках» Льва Толстого, глава XV: «…ваши черти солдаты в аул пришли […] ребеночка убил какой черт, взял за ножки да об угол. Разве не делают так-то?» Аналогичный эпизод есть и в «Благоволительницах» Литтелла, дело происходит в 1941 году на оккупированной Украине, и убийство совершает немец.

Так сам Литтелл объясняет это понятие в интервью (Le Monde des livres, 16.11.2006).

У нас до сих пор мало известен знаменитый «спор историков» в Германии 1980-х годов по этому вопросу, в котором участвовали, в числе прочих, историк Эрнст Нольте и философ Юрген Хабермас.

Так, в частности, оценивает ее французский эссеист и переводчик Пьер-Эмманюэль Доза: Pierre-Emmanuel Dauzat, Holocauste ordinaire, Bayard, 2007, p. 53.

Ibid. p. 181.

Уже отмечалось, например, что обращение к «людям-братьям», которым Макс Ауэ начинает свой рассказ, является цитатой из «Баллады о повешенных» Франсуа Вийона. По словам автора (из уже цитированного интервью газете «Гаарец»), «первоначально там стояло «друзья», но так звучало хуже»; то есть при правке текста сработала культурная память начитанного франко-американского писателя. Литературные реминисценции содержатся и в имени героя романа: критики вычитывают в нем — по чисто графической аналогии, без всяких содержательных сходств — имя испано-французского писателя-сюрреалиста Макса Ауба (Max Aue/Max Aub), но не менее оправданно было бы вспомнить жившего незадолго до Вийона немецкого поэта-миннезингера Гартмана фон Ауэ, автора знаменитых любовных стихов и романов.

Положим, они очевидны не для всех читателей, а лишь для тех, кто помнит Лермонтова (мы, русские, здесь в выигрышном положении); но во всяком случае автор сам сослался на свой источник, указал, в какой книге его искать.

См.: Le Nouvel Observateur, 21 septembre 2006.

Le Monde des livres, 16.11.2006.

Вот эти слова Батая, сказанные именно по поводу нацистских концлагерей: «Как правило, палач пользуется не языком насилия, которое он творит от имени установленной власти, а языком самой власти, который по видимости извиняет, обеляет его и дает ему возвышенное оправдание. […] Поскольку человеку хочется мучить других, роль законного палача дает легкий выход этому желанию; с другими же людьми, если ему есть до них дело, палач говорит на языке государства» (Жорж Батай, Проклятая часть: Сакральная социология, М., Ладомир, 2006, с. 632–633, перевод Е. Д. Гальцовой).

«В своей работе мне часто приходилось вести переговоры с людьми, похожими на него, — с убийцами сербскими, руандийскими, чеченскими, русскими, афганскими… Я пожимал им руку, широко улыбаясь. Это профессиональный вопрос: наша задача добиться от них желаемого, и все. Мы их не судим» (Le Figaro Magazine, 29 decembre 2006).

Роман Литтелла вообще написан под сильным влиянием техники кино, хотя автор категорически заявлял, что не станет никому предоставлять права на экранизацию: «Не думаю, чтобы эту книгу можно было адаптировать в кино» (Le Monde des livres, 16.11.2006).

Ауэ отдает себе отчет в квази-религиозной природе режима, бороться с которым можно было разве что с позиции другой религии: «малочисленные противники власти по большей части религиозны: они сохранили иной нравственный ориентир, в разграничении Добра и Зла фюрер для них не мерило, они опираются на Бога, чтобы предавать свою страну и вождя» (с. 480).