Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 10, 2002

Конечно, напрямую не зависит. Она лишь время от времени фильтруется парткомами, замами по идеологии, казачками из ГБ, осведомителями из числа студентов и преподавателей, — не напрямую же! И вообще пора бы забыть эти разговоры о «самом консервативном факультете МГУ», пусть их на истфаке изучают.

Вадим Перельмутер. Записки без комментариев. — «Арион», 2002, № 2.

Цитаты, практическое стиховедение, глоссарий читателя. И — как всегда у В. П. — ценные открытия.

«Само слово „концепт“ в теорию-практику российского постмодернизма взято прямо из немецкого, то есть от тех самых славистов, которые постмодернизм и сотворяли, получив под свой „концепт“ деньги (Konzept — то, под что дают деньги)».

А я все думаю: что их так в Германии любят-то?

Подробные сведения о последних днях Константина Николаевича Батюшкова. Публикация Т. Л. Латыповой. — «Наше наследие», 2002, № 61.

Редкое свидетельство принадлежит директору Вологодской гимназии — А. В. Власову в ответ на запрос неустановленного лица.

«Батюшков изъявил желание войти в храм; компаньон его согласился на это, присовокупив, что он должен вести себя там как следует и ничего не говорить. „Хорошо, хорошо, — отвечал Константин Николаевич, — будьте покойны, я ничего не сделаю; мне только хочется взглянуть, как они там молятся мне“. Войдя в церковь, Батюшков встал на место и чрез несколько секунд надел шляпу на голову; его провожатый принужден был увести его из церкви. Впрочем, в последние годы идея его о том, что он бог, не была уже в нем заметна, как и все идеи его помешательства».

Здесь же зафиксировано стихотворение «Подражание Горацию», написанное в альбом племяннице:

Поленово. Составитель Л. Е. Долгина. — Альманах «Памятники Отечества», 2001, № 52.

Выпуск альманаха посвящен Государственному музею-заповеднику В. Д. Поленова, все 176 страниц. Прошлое и настоящее одного из лучших русских музеев, «философия хозяйства» (воспользуемся формулой С. Булгакова) которого заслуживает, думаю, всестороннего научного и — даже — художественного исследования. «Надо просто ощутить, что Поленово — не игрушка для горстки прирученных сотрудников и друзей. Это отдушина для человечества, это дом воплощенной мечты и это — дом твоей веры. И место это надо хранить, но хранить развивая, стремясь не испортить, более того — пытаясь угадать, понять, осмыслить, что бы сделал сам Василий Дмитриевич Поленов» (из вступительной статьи директора музея Натальи Грамолиной).

В этом «поленовском выпуске» много семейной хроники: письма, свидетельства, воспоминания, вчерашняя и сегодняшняя история поленовского театра и, конечно, репродукции уникальных картин и фотографии. В общем-то, это — книга, замаскировавшаяся под альманах. Хорошо, что она наконец вышла.

Валерий Попов. Век такой, какой напишешь. — «Октябрь», 2002, № 6.

Называется «Каменный гость». Маленькая.

«Путем хитрых карьеристских ухищрений мне удалось следующее: я живу в квартире, в которой жила и умерла Ирина Одоевцева после переезда к нам из Парижа. Кроме того, мне удалось прожить несколько лет в будке Ахматовой в Комарове — правда, она там теснилась одна, а теперь ютятся две семьи, восемь человек. Единственное, что меня пугает, что возникнет вдруг передо мной Николай Гумилев и гаркнет:

— Отстань от моих баб!»

Очень понимаю вас, Валерий Георгиевич. Я снимаю дачу, в которой квартировала Надежда Мандельштам в то самое время, когда она заканчивала свою «Вторую книгу», и еженедельно вожу экскурсантов в комнату писательницы (Лидии Чуковской), подвергшей это сочинение беспощадному разгрому (с которым я, между нами говоря, согласен). Какой же мраморной мухи ждать мне по этому случаю?

Алексей Пурин. Стихи. — «Звезда», 2002, № 5.

Подборка известного петербургского поэта начинается с десятичастного венка «На смерть Б. Р.».

(VIII)

См. также: Алексей Пурин, «Ледяной улов» — «Новый мир», 2002, № 9.

Россия и Китай: проблема понимания. Беседа с профессором Народного университета Пекина Ань Цинянем. — «Вопросы философии», 2002, № 6.

Невероятное чтение.

«Наши чиновники, если они выступают в газетах и других средствах массовой информации, обязаны произносить соответствующие „правильные формулы“. Но это всеми, в том числе ими самими, воспринимается именно как ритуал, ни к чему не обязывающий в реальной жизни. А на конференциях, в аудиториях можно самовыражаться совершенно свободно. Сейчас в Китае ни у кого нет права считать себя единственным настоящим марксистом. Понимание марксизма различно. У нас есть четыре основных принципа, официально не подлежащих критике. Первое — руководство Коммунистической партии. Второе — диктатура пролетариата. Третье — марксизм-ленинизм. Четвертое — социализм. Если вы открыто критикуете, выступаете против этих четырех принципов, это недопустимо. В этом случае вы будете восприниматься в качестве противника государственного строя <���…>.

Сейчас, по-моему, для иностранцев адекватно понимать Китай трудно. Потому что, как и раньше, вы понимаете Китай главным образом по официальным лозунгам и публикациям, так сказать, „высоко поднятому знамени“, а не по реальным настроениям тех, кто под этим знаменем идет. Однако в Китае сложилась очень интересная ситуация. Допустим, по улице едет машина. Когда она поворачивает направо, надо сигналить правой лампочкой, когда налево — левой. В Китае сигналит левая лампочка, а поворачивают направо. „Левая лампочка“ — это левые лозунги, ортодоксальные взгляды, приверженность марксизму-ленинизму. Направо — значит, в сторону рыночной экономики, капитализма и т. п. Под левыми лозунгами и красными знаменами в Китае сейчас реализуется правый образ действий. Лозунги, выступления правительства марксистские, как и публикации в печати. А на самом деле — повсеместная плюрализация, гуманизация. Эта ситуация существует у нас во всех областях, в частности, и в области философии. Вот почему Китай понять трудно, если судить только по выступлениям в политическом пространстве. Такой ситуации в России нет. <���…> Наши ведущие политики дисциплинированно поняли, что программа Дэн Сяопина — это правильно».

Наталья Семенова. Алхимия цвета. — «Наше наследие», 2002, № 61.

О жизни и художественной судьбе Бориса Анисфельда (1878–1973), театрального художника, сделавшего в послеоктябрьское время фантастическую карьеру в США. Публикация появилась по следам выставки, прошедшей год назад в Московском центре искусств. Текст сопровождают репродукции полотен и графических работ, выполненных после 1928 года, когда Анисфельд покинул театр и перебрался из Нью-Йорка в Чикаго.