Роман Масленников - Самый умный, или Новые бойцы невидимого фронта

– Нас? Ну ты даешь.

– Ну не меня же одну. Хам! Мы, кстати, нормально проект отработали. Так мне тогда показалось.

– Это ты по принципу «Клиент не отзвонил, значит – порядок»?

– Нет, ну правда. Я потом видела, все объявления и статьи, которые мы размещали, исчезли. Мы же пароли дали. И нас не убили. А вот более вероятной мне сейчас кажется версия заваленного проекта, засвеченного клиента, который светиться не хотел (а наши студенты – практиканты на публикаторах его имя в графе «отправитель» ставили), и отложенного двойного убийства.

– Бред. – Геннадий Петрович выдохнул свободного после такого «детектива». «Ничего серьезного».

– Пойдем, освежимся на балкон.

– Ты же знаешь, я не курю. Лучше пока минут пять вздремну – голова что – то раскалывается, со мной такое редко. После сна обычно проходит. Не буди. Через семь минут сам проснусь.

Вера взяла сразу три сигареты, маленькую рюмку настойки и кофе. Физзарядка для сосудов – это было бы так, если не три сигареты подряд, – она знала это, но через день на следующий спасалась женской мудростью «один раз можно». Бросила короткий взгляд на Геннадия. «Хорош. Но мыться три раза за утро не хочется».

Михаил Тонов был ценным сотрудником ЗАО «РосПиар». Трудоголик. Хотя, если находился вблизи водоема или в командировке рядом с бассейном, предпочитал лишний час поплавать, чем доработать пресс – релиз или статью.

Сегодня пресс – конференция, кажется, удавалась. Из ста процентов первого списка, подготовительного, пришло почти 70 %. Обычно с каждой новой волной прозвона испаряется половина журналистов. Как минимум, три прозвона – за месяц, за неделю и за день. Вот и считайте, кто остается. Клиент точно не остается, особенно если он новый и пресс – конференцию заказывает первый раз. Но в почти госконторе журналисты особо не забаловывают. Почти «кремлевский пул», работают с официальным уполномоченным пиар – агентством предприятия «Российская Федерация» (на самом деле, они были правы ровно на половину, но всех карт руководство «РосПиара» не раскрывало – на айпио не скоро, пусть думают «аз есть правая рука госаппарата»). Но Михаил все равно считал раз от раза проводимые пресс – конференции исключительно своей заслугой.

Все шло как по маслу, но тут объявился непонятный журналист. Ни в одном из трех списков аккредитации – ни от «Интерфакса», ни от Кремля и ни от агентства – его не значилось. Потертый пиджак с заплатками на рукавах, роговые очки, ботинки клоунские, брюки – дудочки («Черт бы их побрал», – вспомнил Михаил, как его дядя, брат отца, все время втюхивал ему это произведение немецкого кутюрье за какие – то нереальные деньги. «Не купишь – обидишь». Пришлось жертвовать. Ни разу не надевал, только на дядин день рождения два раза), значок какой – то красный в виде костра на лацкане.

– Господин Тонов. Алексей Вадимович Косогоров. «Пионерская правда», – сказал потертый пиджак и протянул визитку, отпечатанную на струйном принтере, ламинированную и вдобавок с фотографией владельца. – «Фффу. Какой кич. Главный редактор еще называется. Знакомая вроде фамилия», – у Тонова уже росло неприятие, хотя каждого журналиста он старался любить и считал, что этому научился. Молодых женщин – журналисток, выпускниц МГУ имени Ломоносова, любящих проходить практику в пиар – агентствах (почему – то) любить было проще, никто не спорит.

– Слушаю Вас. Вы могли бы 10–15 минут подождать. – Улыбнулся, однако, искренне Михаил, протянул свою визитную карточку, красивую, лаконичную, черно – белую, строгую и в тоже время креативную – всем нравилось, а ему особенно. – Пресс – конференция скоро закончится, а мне надо заключительное слово сказать и пригласить всех на фуршет. – Фуршетами даже в пиар – агентстве с пятидесятипроцентным участием не пренебрегали.

– Видите ли, Михаил Олегович, вот какое дело. – «Откуда он узнал мое отчество? У меня на американский манер – фамилия и имя», – подумал настороженно Михаил. Но тут же расслабился: он же вчера, наконец, добился у ай – ти – отдела, чтобы на корпоративный сайт загрузили его биографию. – Я прямо сейчас уезжаю, а у меня сдача номера. И сам я через десять минут уже должен быть по пути на аэродром. – «Вот долдон, где он аэродромы видел в Москве?» – Мне буквально один вопрос нужно задать. Впрочем, Вы можете меня соединить с Вашим руководством, я попробую уточнить у Геннадия Петровича. Так, пожалуй, лучше будет.

– Секунду. – Михаил знал, что раньше 12 дня босса лучше не беспокоить. – Я напишу ему эс – эм – эс, чтобы он перезвонил. А дергать спикера, действительно как – то глупо, у нас тема серьезная. – Достал айфон – четыре – джи, начал тыкать потным пальцем в экран с несодранной пленочкой.

11.55. Успел набрать 138 знаков за 25 секунд. Уложился и в рекордное время, и в две эс – эм – эс. «Зря я, что ли, чемпион по скоростному набору среди пиарщиков Москвы?» С годами пришла не только скорость, но и умение укладываться в лимит – «одна sms», две, три. «Так, на всякий случай, на черный день». – Он ему еще мерещился, этот черный день.

– Хорошо, я жду. – Пиджак почтительно удалился от модератора пресс – конференции по теме «Кодекса москвички» на полметра.

«Статус: Отправлено» – без этой функции Михаил не мог быть спокоен даже на айфоне.

«”Пионерская правда» какая – то. Откуда она взялась? Вообще не наша целевая аудитория. Хотя… Однозначно, не приоритет, да. Ответит Геннадий или не ответит, пофиг. Реворк с ним».

Утренние сны бывают обычно короткими, но чрезвычайно содержательными.

Геннадию Петровичу снился идеальный мир. Четко работающие заводы, выдающие «план». Честные гаишники, не берущие взяток. Ровные дороги. Телеканалы, говорящие правду. Интернет – свободный и неподцензурный. Все, как они писали в пресс – релизах, было в этом сказочном сне.

«Неужели кто – то верит в пропаганду?» А что верить – не верить, вот она – правда. Оглядитесь, люди! Все так, как мы говорим!

Только людей на улицах во сне не было. Заводы пыхтели. Гаишники скучали на перекрестках. Машин не было. Дороги блестели, ни одной выбоины. «Наверное, выходной», – мелькнула мысль у Геннадия. Телевизоры вещали. Интернет работал.

«Какой прекрасный мир! Но где люди? Кто здесь живет, кроме меня, идеального пиарщика, идеально выполняющего свою работу и получающего идеальные оценки от клиентов».

Ни души.

«Зайду, выпью безалкогольного мохито. Нет, лучше алкогольного – а то слишком сладко».

И в баре никого не было.

Не было никого и на кухне. Геннадий Петрович всегда мечтал побывать в закутках, на кухнях модных баров. Вот и этот навороченный московский бар, обладал кухней не лучше, чем в заводской столовой: кафельный пол, газовые конфорки, с потолка свисают ленты от мух, бычки какие – то в блюдце. «Капец. Сертификация по ИСО еще. Чисто кухня в казарме. А такие цены дерут». В алюминиевых кастрюлях кипело литров пятнадцать мисо – супа. «Подойду – ка поближе».