Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 3, 2003

Так в чем же новизна ситуации? В принципиально иной структуре информационных процессов. Нельзя стереть не только целую культуру. Нельзя стереть даже собственную случайно брошенную фразу, во всяком случае, никогда нельзя быть уверенным, что ты ее стер. Попадая в Сеть, слово начинает свой бесконечный дрейф. Не говоря уже о культуре. Самого понятия «целая культура» — как отдельная культура, например русская, — не существует. Всякая отдельная культура перевязана миллионами ссылок со всем прочим миром. И граница ее размыта, бесконечно-изломанна, фрактальна.

В Сети с десяток собраний сочинений Пушкина, кроме частичного цитирования. Яndex откликается на слово «Пушкин» полумиллионом ссылок. Такое не сотрешь.

Бергсон разделял время и длительность. Время — теснейшим образом связанная с пространством абстракция естественно-научного метода познания. Длительность есть проживание, в котором настоящее есть накопление смыслов. Интернет — это чистая длительность. Умница Бергсон актуален сегодня, как газета. «Материя и память». «Творческая эволюция». (http://www.philosophy.ru/library/berg/0.html)

Интернет адсорбирует мир. Впитывает его. Постиндустриальный мир — мир информационный. Интернет — форма существования информации и потому форма существования человека.

Сеть — это всё? Нет, не всё. Есть еще смерть. В Сети нельзя умереть. Человека можно разобрать на социальные функции и каждую запрограммировать на годы вперед. И его фантом будет получать письма и периодику, даже отвечать — возможно, несколько формально, но отвечать, — даже сможет понемногу довольно долго играть на бирже. Он будет платить по счетам и получать деньги. Его давно не видели? Вероятно, он предпочитает замкнутый образ жизни. Деловой, обязательный, несколько суховатый человек. Он умер лет сто назад.

Я вижу, как рассыпаются книги. Рассыпаются на цитаты. Если текст настолько плотен, что из него нельзя дернуть короткий отрывок, он идет на дно под собственной тяжестью, как топор. Длинный текст не нужен. Страница-две-три, не больше. Мир строится не из слов, а из фрагментов. Слово — это слишком сложно. Клише — другое дело. Стандарт деловой переписки. Если вы придерживаетесь устойчивых, общепринятых формулировок и оборотов, то можете не беспокоиться о языке, на котором вы пишете, — перевод на любой европейский язык будет выполнен вполне качественно. Если вы захотите поиграть словами, захотите добавить что-то неожиданное — тогда переводите сами. Автоматический переводчик с этим не справится.

Сократ говорит: «Так вот, я слышал, что близ египетского Навкратиса родился один из древних тамошних богов, которому посвящена птица, называемая ибисом. А самому божеству имя было Тевт. Он первый изобрел число, счет, геометрию, астрономию, вдобавок игру в шашки и в кости, а также и письмена. Царем над всем Египтом был тогда Тамус, правивший в великом городе верхней области, который греки называют египетскими Фивами, а его бога — Аммоном. Придя к царю, Тевт показал свои искусства и сказал, что их надо передать остальным египтянам. Царь спросил, какую пользу приносит каждое из них. Тевт стал объяснять, а царь, смотря по тому, говорил ли Тевт, по его мнению, хорошо или нет, кое-что порицал, а кое-что хвалил. По поводу каждого искусства Тамус, как передают, много высказал Тевту хорошего и дурного, но это было бы слишком долго рассказывать. Когда же дошел черед до письмен, Тевт сказал: „Эта наука, царь, сделает египтян более мудрыми и памятливыми, так как найдено средство для памяти и мудрости“. Царь же сказал: „Искуснейший Тевт, один способен порождать предметы искусства, а другой — судить, какая в них доля вреда или выгоды для тех, кто будет ими пользоваться. Вот и сейчас ты, отец письмен, из любви к ним придал им прямо противоположное значение. В души научившихся им они вселят забывчивость, так как будет лишена упражнения память: припоминать станут извне, доверяясь письму, по посторонним знакам, а не изнутри, сами собою. Стало быть, ты нашел средство не для памяти, а для припоминания. Ты даешь ученикам мнимую, а не истинную мудрость. Они у тебя будут многое знать понаслышке, без обучения, и будут казаться многознающими, оставаясь в большинстве невеждами, людьми трудными для общения; они станут мнимомудрыми вместо мудрых“» (Платон, «Федр», http://www.philosophy.ru/library/plato/fedr.html).

Тевт еще поразмыслил и вернулся к царю через 5 тысяч лет. Он сказал: «Посмотри, царь, что я принес тебе. Это называется Интернет. Теперь тебе не нужно читать книги, тебе не нужна библиотека. Просто, если тебя заинтересует какая-то проблема, ты сформируешь поисковый запрос (один или несколько), проанализируешь результаты поиска, и через несколько минут у тебя будет все необходимое, чтобы ответить на возникший вопрос, если ответ на него существует. Разве это не лучший из даров, которые приносили тебе смертные и боги?» Царь покачал головой: «Опять ты меня расстраиваешь, Тевт. Я смирился с твоим прежним даром, потому что письмо — это зеркало человеческой мысли, а мысли, чтобы понять и оценить себя самоё, это зеркало иногда необходимо. Но то, что ты принес мне сегодня, много хуже и вреднее искусства письма. Это — инструмент, который убивает память. Тебе уже не нужно помнить даже того, в какой именно книге ты прочел то или иное. Достаточно приблизительно написать фразу и послать запрос — поисковая система ответит тебе. И твоя память, которая была тренированным мускулом, окончательно превратится в дряблую тряпку. Но чтобы найти разрывы в знании, чтобы открыть новое, нужно понять и представить то, чего еще нет. Это совсем не то же самое, что искать готовый ответ. Вместо того, чтобы задуматься, ты будешь механически перебирать ссылки. Что может быть хуже?»

Из письма филолога Татьяны Касаткиной автору «WWW-обозрения»: «Володя, тебе, как, наверное, всякому, кто когда-либо работал в науке, известна ситуация „подбрасывания“ информации, причем исключительно самой необходимой, из „ниоткуда“: вдруг без всяких просьб друзья приносят книгу, в которой все, что нужно, или натыкаешься на нее в каком-нибудь открытом доступе, или проходишь мимо стола, а там раскрыто на странице, где все для тебя, а больше ничего нужного и во всей книге не будет, — и т. д. Мне кажется, что Интернет — попытка человека рационализировать этот процесс (то есть поиска, а вернее, получения информации) — от привычного недоверия к тому, что невоспроизводимо в опыте и поэтому не может считаться „достоверным“. Он хочет „наверняка“ находить, не полагаясь на игру „случая“. В таких случаях, то есть когда человек говорит: „Уйди Ты, я хочу сам“, Он отходит — и человек начинает барахтаться „сам“».

Да, да, да. О лукавый Тевт. Зачем мне твои дары? Разве не лучше привычное напряжение ума, когда он, прощупывая мягкую пустоту, вдруг натыкается на единственный вывод и обжигающая простота развязки обращает хаос в кристальную структуру? Лучше, но…