Сандро Веронези - Спокойный хаос

— Ничего не поздно, — решительно заявляет мне он.

О боже…

— Ты хочешь сказать, что все еще можно изменить? Неужели еще что-то можно предпринять…

— Я могу все, — с задумчивым видом произносит он.

О боже, он задумался. Никогда не поверю. Он серьезно думает, послать все к чертям и посадить меня на место Святого Духа. С ума сойти можно: я титан, я бог. Безвластный, разумеется, деревянная суперголова, раковина без моллюска, безгласная марионетка в руках моих хозяев, ну и что, да мне на это плевать, ведь жизнь-то у меня все равно будет сказочная. Вот так, бам, просто так. Хочешь новость, звездочка? Мы с тобой переезжаем, будем жить в Париже. Личный самолет, « Майбах », личный шофер, неожиданный поток изобилия и привилегий, как в Средние века. На обложке журнала «Fortune»: Пьетро Паладини, новая фигура в международных финансовых кругах. Римлянин, 43 года, знак зодиака: рак. Вдовец, имеет дочь, Клаудию 11 лет, она чемпионка по художественной гимнастике; сын известного столичного адвоката, брат знаменитого стилиста, основателя фирмы «Барри» — что и говорить — преуспевающая семья. Диплом с отличием римского университета «Сапиенца», магистратура в Гарварде. Двенадцатилетний стаж работы в области производства телепередач, а затем огромный скачок в самые высокие финансовые круги, сейчас он, рука об руку с Исааком Штайнером и Патриком Боэссоном, стоит у штурвала самой крупной в мире группы компаний, занятых в телекоммуникациях. Он — эксцентрик: во время последнего Всемирного экономического форума в Давосе он все три дня провел со своей дочерью, катаясь на лыжах. Хобби: конный и парусный спорт, виндсерфинг. Какой длины был парусник, проплывший у меня перед глазами, когда Терри предлагал мне место Жан-Клода? Двадцать два метра? Пфу-у-у! Пятьдесят метров: трехмачтовая шхуна, пятнадцать человек экипажа на боту. Клаудия! Клаудия! КЛАУДИЯ! Жаль. Она меня не слышит, этот проклятый парусник слишком длинный, нужно будет установить переговорное устройство…

Вот как бывает. Как просто, и мы говорим об этом. То, о чем сейчас думает Боэссон, это и есть.

— Конечно, — говорит он и смеется, — ты прав. Этой операции недоставало божьей благодати, — он об этом говорит уже в прошедшем времени, — Святой Дух это и есть благодать господня…

Куда там Вилли, он только выигрывает в баккара: а я действительно мог бы стать продюсером фильма «Игра на рассвете». В Америке, черт, в Голливуде. Аннализа, набери мне Спилберга, пожалуйста. Алло? Стив? Привет, это Пьетро Паладини. Я? Превосходно! А ты? Сказочно. Послушай, у нас тут для тебя есть один проект. Я подумал, а что если мы займемся им вместе, мы и «Дримворк», пятьдесят на пятьдесят. «Игра на рассвете» Шнитцлера: ты знаешь, о чем я говорю, да? Знаю, знаю… У меня все в порядке с информацией. Потрясающе, да… меч прямо в сердце, да… Сейчас права у нас и… Что? Стэнли? А, да, конечно: нет, я с ним не знаком, но нет ничего удивительного в том, что это он дал тебе его почитать. В общем-то «Eyes wide shut» [92] «Широко закрытые глаза» (англ.) — фильм американского режиссера Стэнли Кубрика, 1997 г. это экранизация романа Шнитцлера «Повесть мечта»…

— Конечно… — повторяет он, — и смотрит на меня, и смеется, и размышляет. — Maintenant l'Esprit a droit de cité parmi nous et nous accorde une vision plus claire de lui-même [93] Сейчас и Дух имеет право находится среди нас и дает нам возможность рассмотреть себя хорошенько (фр.). …

Я бы мог взять на содержание Маттео и его мать и обеспечить им безбедную жизнь — очевидно, как ей тяжело сводить концы с концами. Анонимно, понятное дело: неизвестный благодетель…

— Ici il ne s'agira donc de l'Esprit Saint que dans l'économie divine. L'Esprit Saint est à l'œuvre avec le Père et le Fils du commencement à la consommation du dessein de notre salut [94] Здесь, стало быть, речь пойдет только о Святом Духе в божественной экономике. Святой Дух будет вершить дела вместе с Отцом и Сыном с самого начала и до конца предначертанных нам дней (фр.). …

Я бы мог содержать и Марту с ее тремя мальчишками, и она бы смогла играть в театре ради удовольствия, не зарабатывая на этом ни шиша, она бы больше так не выматывалась, и, возможно, даже выздоровела бы…

— Самое крупное в мире слияние, вдохновленное Катехизисом Католической церкви. Подумай, как это заест Акулу…

По окончании этой святой миссии лет через пять-шесть я бы мог в отставку подать и пробавляться на ренту…

— Разумеется, что этому Святому Духу я должен буду слепо доверять, — продолжает Боэссон уже совсем другим, более резким тоном. Я смотрю на него, и картина волшебной страны изобилия, возникшая перед моим мысленным взором, рассеивается в его таких простых, даже заурядных чертах лица, сейчас в них угадывается усталость и напряжение, во всяком случае, его лицо уже не такое свежее, с каким он пришел сюда.

— Понятное дело, — соглашаюсь я, — тебе бы взять обычного человека, в меру умного и умеющего хранить тайны, и сделать из него божество: он был бы тебе верным.

Я надеялся успокоить его и ободрить, а получилось все наоборот: его взгляд внезапно потемнел, будто в нем пронеслась стая ворон.

— Эту историю о Троице, что, тебе Штайнер подсказал? Для этого он сюда приходил, да? Что поделаешь. Нежданно-негаданно опустилась ночь. Сейчас и он похож на страуса в пустыне.

— Да брось ты, — возразил я. — Не будь параноиком. Только так ты смог бы поиметь Штайнера: на кой черт ему подсказывать тебе что-нибудь во вред себе?

— Я смогу его обставить, только в том случае, если Святой Дух будет на моей стороне. Если он останется с ним, то тогда уж это он меня подсидит.

— Нет, объясни мне: ты делаешь из простого смертного что-то вроде божества, и после думаешь, что он будет искать союз с твоим врагом?

— Это зависит от его нутра…

Он нарушил свою неподвижность: он медленно-медленно обходит меня, пристально смотрит на меня, не улыбаясь.

— Я могу тебе доверять? Я могу тебе доверять? Я могу тебе доверять?

Он трижды по слогам задает этот вопрос и останавливается, по-прежнему сверля меня своим обезумевшим взглядом.

Долго выдерживает паузу.

Однако потом расслабляется в своей обычной улыбке, и с нарочитой театральностью, снова приобретает апломб, что должно означать, что эта сцена была лишь игра на публику: а мне кажется, что играет он именно сейчас и что все это время он играл, а самим собой был только мгновение назад. Это я, кстати, о настоящем нутре.

— Ты помнишь, кто это говорит? — спрашивает он.

Скорее всего это из Библии: святость тройки, и петух трижды кричит…

— Иисус?

Он качает головой и посмеивается.

— Роберт Де Ниро в фильме «Казино». Этот вопрос он задает своей жене, Шэрон Стоун. Он подобрал ее на тротуаре и сделал из нее королеву, это сцена между ними происходит в тот момент, когда она у него просит двадцать пять тысяч долларов, но не хочет сказать, зачем ей нужна такая сумма. Ты смотрел «Казино»? Помнишь эту сцену?