Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 1, 2004

Сашка перебил ее мысли.

— Шабаш! — закричал он, вскидывая на берег последний мешок. — Умаялись, перекур!

Все закурили, кроме Шварца да парня, возившегося с сетью.

Мурзилка поискал по карманам курево, но не нашел и, вздохнув, уселся на песок чуть в стороне от всех.

— Максимыч, — вдруг позвал Николай, протягивая сигареты, — на-ка покури.

Мурзилка потянулся, кивая благодарно. Грубые руки его дрожали. Сашка, поглядев на него, усмехнулся. Мужик в оранжевом комбинезоне, поморщившись, отвернулся в сторону.

— Гриша, — словно только того и ожидая, вдруг спросил Николай. — А что ж не встречались мы тут с тобой прежде?

— Бог миловал, — отрезал мужик не поворачиваясь.

Желтый глаз хромого ожил:

— Кошечку мою помнишь?

Мужик из-за плеча взглянул на Николая с опаской.

— А помнишь, как ты меня напоить велел и в трюме бросил?

— Не надо, Коля, — попросил мужик в оранжевом, поднимаясь с земли. — Жизнь прошла, теперь-то что?

— Он боцманом у нас был, стучал, падла, — вдруг нехорошо стал заводиться Николай. — Котенка моего утопил — за то, что я его на чистую вывел… А меня…

Тут к месту случившийся Сашка обхватил Николая за плечи:

— Ты, Коля, остынь, ладно, знаем же все…

Николай неожиданно подчинился:

— Вот увидал его, гада…

Тишина повисла. Ей страшно было взглянуть на Николая и на Григория, и она смотрела в воду реки, понемногу просветлевшую от мути.

О чем же я буду писать? — вдруг подумала она. И зачем это? Зачем кому-то знать, что живут на свете эти люди? Ведь никому нет дела до них… До того, какая нечеловеческая тоска тут, на берегу, и как пахнет их дом, где спит этот мальчик в куче одеял, на которые и смотреть-то страшно, не то что… и про это Николаево несчастье, и про этого мужика, забившегося в эту беспросветную дыру подальше от чужих глаз и собственной совести…

Она не знала, что с нею и почему ей так жалко этих людей, этих омерзительно грязных и подлых людей, но, если бы это было в ее власти, она сделала бы так, чтобы они уехали, а Мурзилка и его люди остались на берегу, и чтоб ничего не надо было писать — ни протоколов, ни статей в газету, а просто — будто они ехали мимо и ничего не заметили.

— Послушайте, — повернулась она к Шварцу. — А что дальше? Что с ними будет?

Шварц внимательно взглянул на нее.

— Рыбу конфискуем, — сказал он спокойно. — А Максимыча судить бы надо. Не первый раз он уже…

— А я бы отпустила его, — вдруг неожиданно для себя произнесла она.

Все обернулись. Николай вдруг глянул на нее с интересом, и даже Мурзилка, до этого не обращавший на нее ровным счетом никакого внимания, уставился на нее в полнейшем недоумении. Он был больше всех удивлен ее словами — и даже, собственно, не возможностью какого-то нежданного поворота своей горемычной судьбы, а именно тем, что посторонний человек, баба, стала его, Мурзилку, защищать.

— Почему отпустила бы? — вдруг спросил Шварц серьезно.

Но решимость уже оставила ее, в глаза набрались слезы, и сил только хватило, чтобы кивнуть на них — на Мурзилку, на паренька этого — и прошептать:

— Да вы посмотрите на них…

Мурзилка курил, сплевывая тягучую желтую слюну. Только сейчас Шварц заметил, какое истертое, изможденное у него лицо, какое безразличие и тоска в глазах. Ничего не выражали они, даже жалости к себе. Паренек… Шварц разглядел паренька… с кем останется? Дурацкая история. Не протокол же переписывать? И не его это дело — грехи отпускать, что он — Иисус Христос, что ли? Шварц на миг представил себя Иисусом Христом. Ну, Мурзилку бы он, конечно, отпустил. Но из инспекции был бы уволен. И что бы делать стал?

В этот момент он разглядел на песке следы. Свежие следы широченных гусениц военного тягача. И потом, подумал Шварц нервно, предчувствуя новый и неожиданный поворот дела, этот парень в гимнастерке — откуда он здесь взялся-то все-таки?

Он обошел ближайшие кусты и сразу нашел пилотку, ремень и припрятанные под кустом сапоги. Его осенило.

— Эй! — крикнул он парню, который по-прежнему стоял в реке, весь серый от холода. — Где твои сапоги-то?

— В… в доме, — еле выговорил тот.

— Чего ж не надел? — спросил он и усмехнулся. — Короче: кто спирт привез?

Мурзилка понял, что пропал, и угрюмо глядел в песок.

— Кто утром на военном тягаче приезжал? Кто солдата привез? Кто нерку ловить надоумил? А?

Мурзилка молчал. Он попытался затянуться, но сигарета у него погасла. Девушка глядела то на Максимыча, то на Шварца — непонимающе и тревожно. Сейчас я тебе покажу, милая моя, кого ты отпустить собиралась, не без удовольствия подумал Шварц. Он сделал несколько шагов и остановился у Мурзилки за спиной.

— Молчи, молчи. А я сам тебе расскажу, кто спиртом поил, кто нерку ловить надоумил… Майор ведь? Майор Коблев?

Мурзилка еще ниже склонил голову.

— Чего в рот воды набрали? — не выдержал Сашка, сообразив, в чем дело. — Кого жалеете?

Мурзилка поерзал и кашлянул, но опять ничего не сказал.

— Значит, дураки, на себя все берете? То-то он порадуется! — с издевкой произнес Шварц. — А вам за чужие грехи под суд. Что, Гриша? Неохота? Тогда говори: майор был?

— Он, — сказал Григорий.

— И не в первый раз, — подсказал Шварц.

— Каждое лето дань с нас берет.

— Сегодня вернется?

— Обещался быть.

Шварц быстро взглянул на Сашку.

— Машину заметит! — вскочил Сашка на ноги. — На самом виду оставили, дураки…

Николай выругался. Силуэт грузовика отчетливо чернел на фоне серого неба с той стороны реки.

— Когда он вернуться должен? — толкнул Шварц Григория. — Убрать успеем?

Григорий пожал плечами.

— Ну а поехал-то он куда? Откуда появится?

— Да он не докладывает ведь… Но карабин у него был, так к озеру, верно. Там в прошлом году медведя мы нашли: мясо брошено, ошкурен, а желчь вынута…

— Так, — нервно сказал Шварц. — Так, так, так… Это совсем другой разговор получается…

Он не успел договорить — Сашка схватил его за руку и стиснул до боли:

— Тише!

Откуда-то издалека докатился низкий звук, похожий на отдаленный гром.

— Перегазовка, — сказал Сашка. — Вот опять…

Шварц знал, что в таких вещах Сашка не ошибается.

Он увидел, как Мурзилка повел вокруг затравленным и обреченным взглядом, как попятился к обрыву Григорий, а Пашка вскарабкался на вездеход, пылая от любопытства, и только этот парень стоял в воде как приговоренный, этот парень…

Шварц понял вдруг, что надо первым делом убрать вот этого из воды.

— Эй! — скомандовал он. — В кузов, быстро!

Парень подчинился без промедления. С какой-то лихорадочной поспешностью на негнущихся ногах вскарабкался он на берег, подбежал к вездеходу, но в кузов сразу не полез, а стал мочиться на гусеницу вездехода, глядя перед собой бездумными слепыми глазами.