Леонид Сергеев - Вид с холма

Они сидели в большой комнате, пили чай с коньяком, смотрели друг на друга с нескрываемым, все возрастающим интересом, и Тамара без умолку говорила:

— …Утром готовлю завтрак, сын уходит в школу, бегу в магазин, а к одиннадцати в класс, к станку, к двум — на репетицию, а вечером спектакль. Оттанцую, приду домой, убираю в квартире, стираю… Ничего, справляюсь. Зато некогда скучать, хандрить. Все дело в неподвижности, ведь верно? Стоит только засидеться, залежаться — и уже настроение не то, и самочувствие, вы заметили?..

Она спрашивала, но не дожидалась ответов — казалось, была убеждена, что их мнения во всем совпадают.

— Конечно, у женщины с годами появляется ощущение незащищенности, но зато я сама себе властелин… А когда вы покажете свои работы?

Вадим уехал от нее на рассвете. Через день Тамара снова пригласила его в театр на «Дон Кихота».

— В спектакле у меня два больших выхода, — сообщила по телефону. — Обязательно приходите. Я буду танцевать, зная, что вы смотрите.

После спектакля они опять заехали к ней «снять напряжение» и, как и в прошлый раз, Вадим уехал под утро. Так продолжалось еще несколько дней, пока однажды Тамара не сказала:

— Оставайся! Что ты катаешься взад-вперед?! Живи у меня. Нам же хорошо друг с другом, — сказала просто, с радужной улыбкой.

— Правда, Том, хорошо, — выговорил огорошенный Вадим.

— Разве этого мало? Это так редко бывает…

— Понимаешь… Я не имею права взваливать на себя такой груз, как твоя семья. Деньги я получаю нерегулярно, а семья — это упорядоченная штука, и мужчина должен ежемесячно приносить деньги, — Вадим говорил ровным голосом, но сам чувствовал неубедительность довода.

— О чем ты говоришь! — вздрогнула Тамара. — Какие деньги! Да вон они на полке. Будем тратить сколько захотим. А получишь ты, тоже положим туда. А не получишь, нам и этого хватит. Не забывай, я одних алиментов получаю сто рублей. Если тебя это останавливает… Господи, какая чепуха! Оставайся, а там видно будет.

— И еще, — не сдавался Вадим. — У меня уже выработались холостяцкие привычки, я неуживчив. Люблю по вечерам посидеть с приятелями. Мне надо с ними поделиться, поговорить о работе, выговориться…

— Замечательно! — Тамара кивнула и улыбнулась. — Мы тоже часто собираемся после спектаклей. Оставайся!

С любой женщиной Вадим не рискнул бы так быстро начать совместную жизнь, долго колебался бы, все взвешивал. Решительный во многих делах, здесь он проявлял осторожность и осмотрительность. Он догадывался, что женщина внесет в его жизнь свой ритм, ему придется кое с чем расстаться, кое-что изменить. Он привык к своей захламленной комнате-мастерской и рассматривал ее как некий запретный для женщин заповедник. Даже не покупал мясорубку и утюг, считая их необходимыми атрибутами семейственности. Он был не против женитьбы, но на женщине, от которой не просто потерял бы голову, а которая отвечала бы всем его требованиям — прежде всего была кроткой и послушной, и чтобы после женитьбы у него ничего не нарушилось, не поломался бы сложившийся уклад, чтобы его жизнь только приобрела некий романтично-возвышенный смысл. И уж конечно он не представлял себе брак с женщиной старше себя, да еще со взрослым парнем. Он любил детей, но хотел воспитывать собственного сына. И вдруг Тамара! Отбрасывая всякие общепринятые нормы, она не дожидалась его звонка — звонила сама, приглашала в театр, в свой дом, и вот наконец предложила перебраться к ней. Ее искрометный натиск не оставил Вадиму времени на размышления.

…Когда он приехал к Тамаре, она уже переселила сына в общую комнату.

— А здесь будет твой кабинет, — радостно сообщила Вадиму, устанавливая в комнате сына торшер.

— Нет, Том, — твердо заявил Вадим. — Работать я буду у себя. Я уже привык. Там у меня большой стол и все под рукой. Да и я не могу работать, когда кто-то стоит за спиной… И потом, что ты здесь устроила? Какой-то интим, какую-то беседку для влюбленных. Одевайся, сгоняем ко мне, увидишь мою обстановку и все поймешь. К тому же ты хотела посмотреть мои работы.

Тамара поджала губы, нахмурилась, но тут же встряхнулась:

— Может, ты и прав. Работа — святое дело.

Подошла к вешалке, накинула плащ.

— Я готова.

Они приехали к Вадиму, и Тамара, точно измеряя метраж, широко прошлась по комнате.

— Такой я ее и представляла. Пиратской. Как мастерская. Я люблю не музеи, а мастерские, где есть незаконченные работы. Мастерская — кухня творчества.

Разглядывая картины и рисунки, она некоторое время стояла в молчаливом изумлении, потом выдохнула шепотом:

— Потрясающе! Подари мне что-нибудь, я повешу на самое видное место. Я и не знала, что ты замечательный художник. Ты добьешься больших высот, я уверена, — театральным жестом она показала на потолок, как бы предсказывая Вадиму путь в бессмертие. — Но почему таких картин мало на выставках? В основном румяные доярки, какой-то наигранно-бодрящий оптимизм? Объясни мне, у вас что, тоже есть привилегированные, которые создают официальное искусство, то, что нужно чиновникам?

— В каждой области они есть, — хмыкнул Вадим. — И есть разные идолы, дутые популярности. И есть талантливые, которые с коммерческим цинизмом делают то, что нужно. Но это ведет к нравственной коррозии. Двум богам служить нельзя.

— Это верно, — Тамара достала из сумки сигареты.

— У нас честный художник поставлен в трудные условия, — продолжал Вадим, — но он отстаивает свое, это главное.

— Как все-таки ужасно, что чиновники диктуют художникам, что рисовать, поэтам — что писать, талантливый зависит от бездарного, — Тамара недовольно топнула и, не переводя дыхания, объявила с жесткой торжественностью:

— Но, к счастью, ты прав, не все идут против своей совести. Я, например, никогда не шла на такие сделки. И ты, я уверена, тоже. В любых обстоятельствах можно сохранить честь и совесть.

Первая неделя их совместной жизни прошла легко, с долей игры:

— Королева, у тебя хорошая кожа, почти как у меня, — шутливо возвещал Вадим, когда они были наедине.

— Хм, хорошая! Как у тебя!.. У меня потрясающая кожа. А руки?! Ты видел у женщин такие руки?!

— Да, в самом деле пластичные. Твои руки созданы для того, чтобы обнимать меня.

— Хм! Почему все мужчины так уверены в себе? Считают себя единственными в своем роде.

— Так ты и всерьез возомнила себя королевой. Даже из туалета выходишь царственно, словно там сидела на троне…

По утрам Вадим подвозил Тамару к театру «на класс», сам спешил на Сокол работать. После класса Тамара звонила, говорила — «ужасно соскучилась и жду к обеду». Часа в три, когда Илья приходил из школы, Вадим приезжал и они втроем усаживались за стол. Тамара прекрасно готовила, и Вадим сразу это оценил.