Хаджарбиби Сиддикова - Танцовщица из Хивы, или История простодушной

Бедный мой мальчик проголодался, искал сиську и без конца плакал. Врачи сказали:

— Где вы живете, скажите нам, мы вас отвезем.

А свекровь в Ташкенте была первый раз, как объяснить, не знала, поэтому ответила им так:

— Моя сноха учится в Институте культуры, до института отвезете, потом я смогу ориентироваться, найду свой дом. Пожалуйста, если вам не трудно, отвезите меня к институту.

Ее отвезли, куда она просила. Дальше уже она сама, с ребенком на руках, сориентировалась и пришла туда, где мы жили.

Мой сын не переставая плакал. Естественно, голодный, мокрый, потому что, пока они сидели в больнице, уже все пеленки кончились. Свекровь опять взяла на руки ребенка и пошла по квартирам: стучала в двери, спрашивала хоть чего-нибудь для ребенка — дайте молока, молока хотя бы сухого для малютки. Некоторые даже не открыли дверь, некоторые сказали — нету молока. Она устала ходить, а ребенок все кричал. Свекровь ходила-ходила, наконец нашла сухое молоко, одна женщина ей дала, и то его срок годности кончился. Пришлось ей рисковать, а что было делать. Пришла она домой, разбавила порошок водой и из бутылочки накормила ребенка. Утром рано встала, ребенка опять на руки взяла и отправилась в гастроном. Принесла разливное молоко и уже им кормила ребенка.

Потом она позвонила в Туркмению, сообщила о том, что случилось. Икрам сразу выехал в Ташкент. Свекровь сидела с ребенком на квартире, а муж каждый день ходил ко мне в больницу с едой и фруктами.

Мне сына не только кормить, даже видеть не разрешали. Потому что, когда у меня аппендицит лопнул, гной по всему телу пошел, инфекция. Так ровно месяц я в больнице и лежала. И очень переживала, что последний госэкзамен не успела сдать. Врачи сказали — в таких случаях преподаватель или комиссия из института сами в больницу прийти должны. Но, увы, никто не пришел. Я начала плакать и просить врачей, чтобы они меня отпустили, может, успею с другими потоками сдать экзамен. Врачи сказали:

— Это рискованно, швы могут открыться!

Я им объясняла, что я училась пять лет и остался лишь последний экзамен и что у меня пять лет просто пропадут, а после экзамена я диплом получу. «Пожалуйста, отпустите меня», — умоляла я их.

Тогда они на «скорой помощи» отвезли меня в институт. Я с палкой вышла из машины, дальше мне не разрешили идти, потому что экзамен сдавали на третьем этаже — все равно я не смогла бы туда подняться. Попросили комиссию посмотреть с третьего этажа из окошка вниз и убедиться, что я действительно явилась. Они, конечно, из окошка на меня посмотрели, убедились, что я еле хожу. И еще им объяснили, что у меня аппендицит лопнул, а на руках всего месячный ребенок, грудничок. Комиссия вошла в мое положение. Посмотрели мои предьщущие оценки и в итоге решили последнюю экзаменационную оценку поставить мне без сдачи экзамена. Вот таким образом я окончила институт. Только диплом получила через год. Такое было правило, оказывается.

Через месяц меня выписали, и мы вернулись в Туркмению вместе с мужем, сыном и свекровью. Дома нас ждали свекор и родственники. Обмывали мое успешное окончание института и то, что я жива и здорова. Любовались моим сыном.

А через неделю я опять заболела — на этот раз почка отказала. Забрали меня опять на «скорой помощи» в больницу, ровно неделю не падала высокая температура. И еще не могла п и сать: мочевой пузырь тоже воспалился.

В урологии пролежала два с половиной месяца. И опять мне не разрешали увидеть сына. Когда я выписалась из больницы, ему исполнилось три с половиной месяца. Из-за всех болезней я так и не кормила его. Очень переживала.

После моего возвращения свекровь сразу мне заявила:

— Теперь он мой. Если тебе нужен ребенок, роди еще одного.

Как свекровь заказала мне ребенка, так я сразу и забеременела. А тут свекор внезапно заболел, диагноз поставили — рак легких. Через несколько месяцев он умер. Хороший человек был.

Свекровь отправила меня к соседям, чтобы моего сына во время похорон не напугали. Ему исполнился ровно один год, и сама я беременна была на восьмом месяце.

Не увидев меня на поминках, родственники свекра разыскали меня у соседей и принялись ругать:

— Наш брат на вас пахал, только на вас, а ты спряталась! Что скажут люди? Что сноха не была на панихиде и не плакала! Ну-ка давай оставь здесь ребенка и пошли быстрее, сейчас его повезут на кладбище! Ты должна плакать вместе с нами.

Свекровь промолчала, не могла родственникам возразить. Мне пришлось идти с ними. Зашла в комнату, где гроб стоял. Там все плачут, причитают, кричат, машут руками: «Зачем нас оставил?», «Без тебя как будем жить?», «Ой, мой сладкий!», «Ой, мой милый!» Вот таким образом показывали свое горе. А у меня в глазах ни слезинки не было, хотя я очень его жалела — ему всего пятьдесят семь лет было.

Родственники все на меня смотрели с осуждением, и я должна была что-то придумать. Прошла я на кухню, взяла нож и две-три головки лука. Во дворе народу очень много было. Я незаметно зашла в баню и ножом стала чистить лук. Потом намазала им веки, лицо, нос, чтобы у меня появились слезы. Через несколько секунд слезы так и пошли из глаз. Самые настоящие слезы! Потом никак не могла остановить их.

Присоединилась я к родственникам. Теперь уже в самом деле плакала, хотя не столько от горя, сколько от горького лука. Но и этого им показалось мало, они хотели, чтобы я металась, кричала, — короче, в экстаз входила, как остальные женщины. В это время одна из соседок подошла ко мне и сказала:

— Уходи отсюда, с таким большим животом нельзя тебе находиться здесь, иди-иди!

Я качала головой: нет, родственники не разрешают.

Тогда она подошла к моей свекрови и уговорила ее, чтобы она меня отпустила еще до того, как гроб унесут. Тогда только свекровь разрешила мне уйти. А что делать? Она тоже зависимая была от родственников мужа.

Через полтора месяца после смерти свекра родился мой второй сын — Надирбек. Как я хотела избежать тринадцатого числа! Но как назло именно тринадцатого числа родила второго сына. Я сама тринадцатого, первый сын тринадцатого и второй сын тоже родился тринадцатого! Когда паспорт получала туркменский — тоже выдали тринадцатого. Хорошо хоть в разные месяцы.

Первый сын, Айбек, похож на свекра: кудрявые волосы, смуглый и худой. Второй сын пошел в свекровь — он светлокожий, только глаза черные, ресницы очень густые и длинные. Знакомые женщины говорят:

— Ради одних ресниц хочется родить девочку и подарить этому красавцу.

Первый сын шустрый, но безалаберный, все забывает: сменную обувь, куртку, шапку оставляет в школе. Любит компьютер, которого у нас нет. А второй серьезно занимается дзюдо и самбо. Он очень аккуратен, любит порядок.