Вильям Козлов - Время любить

— Ух как пахнет! — с наслаждением втянул он запах. — Маша, ты просто мастерица! Мне бы такую жену…

— Женись, — не поворачиваясь от плиты, сказала Мария.

— Добрая жена да жирные щи — другого добра не ищи! — мелко, по-козлиному, проблеял Миша. — Женись… Куда я жену-то приведу? В общежитие? Это у вас папы-мамы — писатели, академики… Вон какую квартирку вам устроили!

— Папы-мамы тут ни при чем, — заметил Андрей. — Мне от работы дали.

— Мне вот что-то не дают, а вкалываю не хуже других, — скривился он в завистливой усмешке.

— Женись, Миша, жена родит тебе сына, и сразу дадут, — вмешалась Мария. — Читал в «Известиях» — молодая мама, кажется, в Таллине родила тройню? Им горисполком сразу выделил четырехкомнатную квартиру. И фотография — счастливые папа, мама и тройняшки в коляске.

— Пока институт не закончу, не женюсь, — сказал Миша. — Никуда не денется от меня квартира…

— Я думала, жена, — ехидно заметила Мария.

— И жена — тоже, — заулыбался Миша. — Я, когда в армии служил, написал одной девушке — ее портрет на обложке «Огонька» был напечатан — мол, хочу с вами познакомиться и все такое… Не гордая, ответила. Потом я послал ей свою фотокарточку, и чего-то наша переписка заглохла… Не понравился я ей, наверное?

— А может, ей и другие написали? — сказал Андрей. — Ну и выбрала по своему вкусу.

— Не прошел ты, Миша, по конкурсу, — вставила Мария.

— Да я ведь просто так написал… — сказал Миша. — От скуки. В армии это принято… Вон даже какой-то фильм был, когда один написал девушке, тоже увидев ее портрет в журнале, а вложил в конверт фотографию какого-то красавчика… В общем, встретились, все завертелось-закрутилось, а чем кончилось, я не запомнил!

— Они полюбили друг друга и поженились, — засмеялась Мария. — Фильм со счастливым концом!

— Бабы — такой народ, им палец в рот не клади, — буркнул Супронович.

— Грубо, Миша, — сказала Мария.

— Зато верно, — хохотнул тот.

Пока Мария накрывала на кухне, Андрей и Миша подключили телевизор к временной антенне, — бывшие жильцы сняли кабель, идущий с лестничной площадки, где общий распределитель. Андрей уже купил в магазине кабель, завтра должен прийти мастер и протянуть антенну в комнату.

— Не дашь мне червонец в долг? — понизив голос, попросил Миша.

Хотя у Андрея в связи с новосельем было туго с деньгами, он дал Супроновичу десятку, а про себя подумал, что тот мог бы и не говорить про «долг». Миша раз в месяц обязательно стрелял у него по трешке, пятерке и никогда не возвращал, очевидно надеясь, что Андрей не помнит. Тот помнил, но «в долг» без отдачи все равно давал. Дело в том, что Миша считал себя в какой-то мере спасителем Андрея. Это он когда-то зимой подобрал Андрея с Петей Викторовым на пустынной дороге после аварии. А позже…

Случилось это осенью в Андреевке два года назад.

Андрей с соседской собачонкой вернулся с прогулки в лес. В кармане куртки у него лежал белый гриб, найденный у железнодорожного моста. Вечер был теплый, солнце клонилось к сосновому бору, на станции попыхивал длинный товарняк, видно, дожидался встречного.

У сельмага толпились мужчины — наверное, красное вино завезли. Двое расположились с бутылкой в привокзальном сквере. Тогда еще борьба с пьянством только разворачивалась, это теперь в сквере не увидишь ни одного пьяницы, тут же участковый или дружинники накроют — и прямым ходом в климовский вытрезвитель.

Открыв спрятанным в щель ключом дверь — Андрей жил тогда один в доме, — он прошел в комнату и ахнул: отцовской пишущей машинки «Рейнметалл», на которой он иногда стучал, на месте не было. Начатая рукопись была раскрыта, страницы перепутаны, некоторые залиты рыжей жидкостью. Андрей столбом стоял у письменного стола и ничего не понимал: кто-то был в доме, переворошил его рукопись, облил вином, забрал пишущую машинку. Он прошел по всем комнатам; буфет в гостиной Дерюгина был распахнут. Там обычно стояли бутылки с вином и водкой. На полках было пусто.

Больше никаких сомнений не оставалось: в доме побывал вор! Причем хорошо знающий распорядок жизни Андрея. Забрался сюда именно тогда, когда Андрей ушел на прогулку, а уходил он всегда в одно и то же время. В дом вор попал не через дверь — ключ был на месте, — а, скорее всего, через пристройку, оттуда был вход прямо в коридор, внутри дома никогда двери не закрывались, разве только когда все уезжали на зиму из Андреевки.

От стариков Андрей слышал, что, случалось, мальчишки совершали набеги в сад за яблоками, как-то поздней осенью кто-то забрался по лестнице на балкон, откуда дверь вела в летнюю комнату на чердаке — там обычно работал отец. Стекло было выбито, но вроде бы ничего не украли, да там ничего, кроме книг, и не было. Решив, что это дело рук мальчишек, старики даже не заявили о случившемся участковому. Но с тех пор Дерюгин и стал на все двери навешивать замки.

Андрей закрыл дом, спрятал ключ на прежнее место и отправился к магазину. Потолкавшись среди мужчин и послушав их разговоры, решил пойти в поселковый Совет и заявить о краже. Сколько вор взял бутылок в буфете Дерюгина, он не знал, да это было и неважно, а вот машинка… По пути в поселковый завернул к старому клубу на опушке бора — там тоже иногда после работы в ольшанике располагались с выпивкой промкомбинатовские рабочие. В том, что это дело рук пьяницы, Андрей не сомневался: в доме были другие вещи, например швейная машинка, одежда, обувь, а взяли лишь то, что было на виду.

В ольшанике никого не было. Поселковый Совет уже не работал, на двери участкового висел ржавый замок. Настроение у Андрея было отвратительное, как-то сразу стало неуютно ему в Андреевке. Воровство само по себе унижает любого человека — чувствуешь себя оплеванным, каким-то беззащитным, на людей начинаешь смотреть с подозрением, больше того, начинаешь думать плохо обо всем роде человеческом. Пока, как говорится, жареный петух не клюнет, живешь себе спокойно и никакие тяжелые мысли тебя не одолевают, а тут начинаешь копаться в сути человека, хочется понять, почему он способен на подлость, воровство, убийство. И как распознать негодяя? Отличить хорошего человека от дурного? Ну как это можно прийти в чужой дом и украсть то, что тебе не принадлежит? То, что не тобою приобретено, куплено? Какую черную душу и каменную совесть нужно иметь, чтобы после этого спокойно смотреть в глаза людям, разговаривать с ними, жить бок о бок? Не человек это, а оборотень!..

На следующий день перед обедом к Андрею зашел участковый — лейтенант Алексей Лукич Корнилов, внук Петра Васильевича Корнилова, который вместе с прадедом Андрея — Абросимовым — охотился в этих лесах на медведя.

— У вас не пропала пишущая машинка? — спросил Корнилов. — Иностранной фирмы.