Урмила Чаудхари - Узница. 11 лет в холодном аду

Эту картину я не забыла.

Затем деревенская община приняла решение, что над речкой, которая зимой превращается в бурный поток, нужно построить подвесной мост, чтобы дети зимой тоже могли ходить в школу.

Но эту маленькую девочку никто ни в какую школу, разумеется, не отпустит.

Конечно, у меня возникло много, очень много вопросов во время этой незабываемой поездки по Непалу. Прежде всего меня интересовало, почему получается так, что матери сознательно халатно относятся к своим дочерям, дают им меньше шансов в жизни, чем мальчикам, и нагружают их сверх меры работой и ответственностью?

Ответ поразительно прост: потому что так было всегда. Потому что их судьба была также судьбой их матерей и они воспринимали это как нечто само собой разумеющееся, а теперь, в знак женской солидарности, они ожидают того же от своих дочерей. И дочери лишь в редчайших случаях восстают против уклада жизни матерей. Они видят, что живут в патриархальном обществе, пусть даже не могут это так сформулировать. Они видят, что отец бьет мать, если она возражает ему. Они видят, что мать ничего не делает против этого и ничего не может сделать. Они видят, что общество хочет сохранить эту систему двух классов, причем любой ценой. Даже ценой унижения их собственных дочерей.

Именно в этой приграничной области, в самых бедных регионах Непала, девочек, которые еще по сути являются детьми, продают чужим людям. Их продают в качестве домашних помощниц. Нет, это слово не подходит. Их продают в качестве рабынь. Вот это правильное слово. Их продают богатым мужчинам, они попадают в услужение к людям, которые, получив хорошее образование, должны отлично понимать настоящее положение вещей, но из жадности, эгоизма, озабоченные лишь собственным благополучием, они без всяких угрызений совести продолжают эту традицию, преследуя цель исключительно собственной наживы.

Как это можно изменить? Как мы можем это изменить?

Большие шаги начинаются с малых.

И большим шагом в этом направлении является книга «Узница. 11 лет в холодном аду», повествующая о судьбе Урмилы Чаудхари.

Ее читают и понимают.

Книга доступно, понятно и с большой любовью рассказывает о судьбе девочки, которую продала в рабство ее семья. Девочки по имени Урмила.

Я хочу, чтобы как можно больше девочек и женщин прочитали эту книгу. Не только для того, чтобы они задумались над собственной жизнью, в которой им так или иначе улыбнулось счастье, но и для того, чтобы решились что-нибудь предпринять. Сделать хоть что-то, по крайней мере, попытались чего-то добиться.

Нужно терпение.

Ведь наш мир не исчерпывается только нашими границами.

Растить девочку — все равно что поливать огород соседа.

Непальская пословица

Леденящий холод. Он, скрипучий, лежал в этот день Магхи на коричневых рисовых полях Раптизоны, плодородной долины в Непале. Густой белый туман висел над равниной почти каждое утро зимой. Влага собралась на моих ресницах, маленькие капли попадали мне в глаза и стекали по носу. Я закуталась в платок поплотнее, но все равно продолжала дрожать.

Вокруг меня с трудом угадывались очертания силуэтов: женщины, закутанные в сари и платки, с большими узлами на головах, стадо буйволов, мужчины на велосипедах, коровы, овцы, козы, пара мотоциклов, зигзагами пробивающие себе дорогу. Звуки лишь приглушенно доносились до меня сквозь плотную пелену тумана: пение петухов и скрип водокачающих насосов смешивались с лязгом металлической посуды, лаем собак и громкими голосами.

Мы с моей сестрой Сардой вышли на рассвете, чтобы пойти в Манпур, в дом наших родителей. Потому что сегодня был день Магхи. Я уже несколько недель радовалась этому. Магхи — это самый большой праздник народности тхару, наш Новый год. В этот день мы совершаем ритуальные омовения в реке и очищаемся. Собирается вся семья: дедушки, бабушки, родители, братья, сестры, тети и дяди. Старшие благословляют младших, молодые чествуют старших. Все танцуют, едят, поют и устраивают на улице представления. Женщины надевают свои традиционные пестрые одежды тхару и тяжелые серебряные украшения. Рисовое вино течет рекой, люди в деревне ходят от дома к дому, навещают соседей и друзей.

Но больше всего я радовалась тому, что наконец увижу родной дом. Уже несколько месяцев я жила у одной из моих старших сестер. У наших родителей часто не хватало еды для всех нас, потому что мои отец и мать были камайя — крепостными. Они работали на полях и в доме помещика, которому принадлежали рисовые, картофельные и рапсовые поля в нашей местности. Иногда моя мать приносила домой немного риса, и тогда она делила его между нами, детьми, но чаще всего она возвращалась с пустыми руками и нам было нечего есть. Тогда мы ложились спать голодными.

Поэтому она отправила меня к моей старшей сестре, которая со своим мужем и четырьмя детьми жила в другой деревне, приблизительно в часе ходьбы отсюда. Муж моей сестры зарабатывал немного денег, и они могли прокормить меня вместе со своими детьми. В качестве оплаты я ухаживала за своими маленькими племянницами и племянниками, хотя мне самой было всего лишь шесть лет. Но пусть даже у сестры было достаточно риса, я, несмотря на это, все равно хотела вернуться домой, потому что очень скучала по маме и по Манпуру.

Через некоторое время я наконец увидела глиняную хижину моих родителей. Она была очень маленькой, казалось, что она спряталась между другими хижинами. Ее окружал забор из кольев. На соломенной крыше виднелись стебли тыквы. Толстая желтая тыква нависала прямо над входной дверью. Перед хижиной на веревке висело белье.

Пахло дымом и соседскими свиньями, которые хрюкали в сарае рядом с нашим домом. В маленьком дворике у нашей хижины я увидела свою мать. Она как раз подметала веником из прутьев землю возле дома.

Я быстро побежала к ней. «Дай, дай, дай», — поприветствовала я ее. На языке тхару это означает «мама».

Остановившись перед ней, я опустила голову, и она положила свою руку мне на макушку и благословила меня. Так мы приветствуем родителей и старших уважаемых людей. Я была очень счастлива, что увидела ее, но, тем не менее, не могла позволить себе броситься к ней в объятия. Ведь у нас не принято обниматься или целоваться. Моя мать по случаю праздника Магхи была одета в традиционную одежду тхару: широкую пеструю бесшовную юбку из сплошного полотнища с широкой красной каймой, зелено-красную свободную кофту с короткими рукавами; на ней были многочисленные зеленые, желтые и красные жемчужные ожерелья и традиционные серебряные украшения на голове.

Мы, народность тхару, живем в основном в Тераи, на огромной зеленой равнине в юго-западной части Непала, в низине дельты реки Ганг, которая пересекает индийскую границу и протекает по нашей территории. У нас есть свой язык, традиционные праздники, свои боги и культовые обряды, и у нас всех одна и та же фамилия — Чаудхари. Такая же фамилия и у меня.