Андрей Юрич - Ржа

— Обыщите тут все, — деловито скомандовал Алешка, снимая с плеча свой маленький кривоватый лук. — Может быть, остались гвозди или еще что-нибудь.

Было не редкостью находить в заброшенных теплицах столярные инструменты, рулоны полиэтилена, шашлычные мангалы и агрономические учебники. Но в этот раз находка удивила даже самых опытных из них по части исследования пустующих построек. Молчаливый Спиря с привычно невозмутимым лицом бросил к Алешкиным ногам пушистую, со свинцово-серыми переливами, песцовую шкурку.

— Ты где это взял? — удивился Алешка.

Индейцы, разбредшиеся было по теплице, собрались вокруг находки. Спиря отступил куда-то за их плечи и через полминуты кинул на песца еще одну шкурку — пламенно-рыжую лису.

— Там, — коротко сказал он и показал пальцем на квадратную дыру в полу. — Там еще много.

Воины, пыхтя от любопытства, один за другим залезли под пол, так что в полуметровом просвете между настилами стало тесно от их шевелений.

— Нашел! — закричал Пашка. — Нашел! Тут! Только я не знаю, что это…

— Вытаскивай все! — крикнул Алешка, который залез последним и ничего не видел, кроме рубчатых резиновых подошв своих соплеменников с налипшей на них болотной травой.

Все вылезли на свет, и Пашка из глубины тепличного подполья стал подавать им большие полиэтиленовые тюки, легкие и мягкие, как подушки. Спиря достал перочинный ножик, аккуратно вспорол один из них, с недоумением в глазах начал вытаскивать оттуда какую-то материю.

— Куртка, — сказал он. — Это куртка! — нырнул руками в глубину свертка. — И шапка.

Он выложил на дощатый пол четыре женских норковых шапки разных фасонов и одну из черно-бурой лисы, с пушистым хвостом.

— Пять шапок, — сказал Спиря.

Воины потрясенно молчали.

— Кто мог тут забыть пять шапок, и куртку, и еще…

Алешка с опаской посмотрел на три таких же пухлых полиэтиленовых свертка, в которых под прозрачной пленкой угадывались очертания предметов верхней одежды. Никто не ответил ему. Скоро перед индейцами выросла целая гора вещей — одна длиннополая шуба из неопознанного темного меха, еще две теплых зимних куртки, одна куртка кожаная, с десяток песцовых и лисьих шкурок, туго набитый бумажный пакет размером с почтовую бандероль и пара черных женских сапожек с золотистыми пряжками.

— Пашка, там еще есть? — спросил вождь.

— Не знаю, — воин Пашка растерянно дернул плечом. — Темно, и что-то валяется… Какой дурак оставил тут вещи…

— Наверное, это старые, ненужные вещи, — медленно проговорил Коля. — Только все равно непонятно, зачем их прятать.

Индеец Дима с хихиканьем выдернул из кучи лисий хвост и приладил на воротник своего школьного пиджачка.

— Вы чо, не поняли? — улыбнулся он во весь смуглый пухлогубый рот, отчего его узкие глазки спрятались за толстыми румяными щеками. — Это же ворованное!

Не успел вождь решить, как поступить в новых обстоятельствах, как индейцы, побросав луки и стрелы, уже напялили на себя меховые шапки и принялись бросаться друг в друга шкурками пушных зверей. Алешка поднял с пола большую серо-голубую теплую куртку, сунул руку в боковой карман и вытащил оттуда новенькую пятирублевку. Он еще ни разу не держал в руках такой крупной купюры. Сунув находку в кармашек своих брюк, он неожиданно для самого себя подумал: «Надо же, украл у воров». И словно мощный электрический прожектор вспыхнул в его голове, осветив мрачный знак предостережения и опасности.

— Стойте! Дураки! Стойте! — бросился он, размахивая руками, к Пашке и Диме, которые задорно хохотали и пытались оторвать хвост от лисьей шкуры, вцепившись в нее с двух сторон.

— Давай на раз-два-три, — кричал радостно Пашка. — Раз! Два!

Спиря с десяти шагов целился из лука в норковый берет, который держал на вытянутой руке счастливый, улыбчивый Дуди. Коля торопливо разворачивал загадочный бумажный пакет, тот был заклеен, и бумагу приходилось рвать.

— Хватит! — попытался рявкнуть Алешка хриплым басом, как его папа.

Но вместо низкого тяжелого рыка у вождя вышел придушенный писк. Он закашлялся. Воины обернулись к нему.

— Весело же…

— Если это краденое, то за ним придут! — наконец совладал с голосом верховный индеец. — В любой момент могут прийти, а потом будут искать.

— Мы не собираемся забирать. Трава какая-то, — сказал Коля.

Он разорвал-таки пакет, и оттуда сыпалось что-то вроде древесной трухи или старого, истлевшего сена.

— Вы портите вещи! — Алешка показал на оторванный лисий хвост.

— Какая разница! — возмутился толстяк. — Краденые вещи можно портить, они ничьи.

— Выше, — тихо скомандовал Спиря шаману с меховым беретом в руках и снова прицелился.

Алешка чувствовал, что его не понимают.

— Прекратить! Уходим! — на этот раз команда вышла у него достойная — полная скрытой угрозы, тихая и твердая, как наконечник стрелы. — Все сложить обратно в мешки и положить на место!

До поселка племя шло молча. Каждый ощущал смутное недовольство ситуацией. Яркое солнце прогревало гудящий комарами воздух, звенели под камнями ледяные ручьи, по грунтовой дороге на горизонте пылили грузовики. В самый разгар дня воинов уводили все дальше от такого необычного приключения.

— Эй, вождь, — наконец прервал задумчивое молчание Пашка. — Почему мы все время отступаем? Каждый раз, что ни случись, ты приказываешь все бросить и уходить. Это нечестно. Индейцы ведут себя совсем не так, ты сам видел в кино. Мы будто трусливые койоты.

— Это не игра, — хмуро буркнул Алешка. — И не кино. А еще, если что-то случится, ты опять скажешь, что во всем виноват я.

— Ты вождь, — согласился Пашка. — Но нельзя же всегда убегать и всего бояться. Сейчас не было никакой опасности, а ты опять свое: «хватит, уходим». Нас шестеро, мы воины, нам не страшно.

— Надо было тогда остаться на свалке тебе одному и не бояться десятиклассников, — съехидничал Алешка.

— Один в поле не воин, — резонно заметил Пашка. — А тогда, на свалке, мы запросто могли их победить.

Они топали сапогами по пыльной улице с романтическим названием «71-я параллель». Улица состояла из длинных двухэтажных деревянных домов, с тремя подъездами каждый. Под их окнами стояли железные пятитонные и трехтонные контейнеры, выкрашенные синей или рыжей краской, — из поселка постоянно кто-нибудь уезжал.

— Послушайте! — взмолился Алешка. — То, что сейчас мы нашли эти вещи, это очень серьезно. И не вздумайте болтать про них родителям. Их там спрятали бандиты, и я не хочу, чтобы они узнали про наше племя. Вы сложили все вещи обратно? Надеюсь, никто ничего оттуда не утащил?

— А где твой лук? — вдруг спросил Спиря.

Алешка похолодел. Он отчетливо вспомнил, как скинул с плеча лук, стоя посреди бандитской теплицы. Вспомнилось даже место, куда он бросил свое оружие, — сразу возле входа, на дощатый занозистый пол. Но сейчас с ним лука не было. Он бездумно провел руками по карманам, будто там могла обнаружиться его пропажа. В брючном кармане хрустнула пятирублевка. Алешкино сердце стукнуло сильно и замерло, а потом затрепыхалось, как будто у самого горла, мокрым горячим комком.