Борис Ширяев - Ди - Пи в Италии
- Название:Ди - Пи в Италии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Наша страна
- Год:1952
- Город:Буэнос-Айрес
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Ширяев - Ди - Пи в Италии краткое содержание
В феврале 1945 года Ширяев был откомандирован в Северную Италию для основания там нового русского печатного органа. После окончания войны весной 1945 года Борис Ширяев остался в Италии и оказался в лагере для перемещённых лиц (Капуя), жизни в котором посвящена книга «Ди-Пи в Италии», вышедшая на русском языке в Буэнос-Айресе в 1952 году. «Ди Пи» происходит от аббревиатуры DPs, Displaced persons (с англ. перемещенные лица) — так окрестили на Западе после Второй мировой войны миллионы беженцев, пытавшихся, порой безуспешно, найти там убежище от сталинских карательных органов.
Ди - Пи в Италии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Детина уверенно проводит нашу колонну в кильватер по сложному фарватеру между-кроватных рифов и разгружает в двух метрах от печки.
— Здесь я, а рядом — свой человек. Подвинемся, а вас в середку зажмем.
— Спасибо… и благодарить как — не знаю! — сует ему жена двести лир.
— Это за что? Себе оставьте, — отмахивается ручища с густой рыжей щетиною, — не за что!
— Вина себе купите… Выпьете!
— Это можно. Выпьем для новоселья. Я враз… тут же, за воротами. На все, что-ли, брать? И супруга погреем… Я враз…
Действительно, враз. Не успела еще Нина достать Лоллюшке сухую одевашку, а детина уже тут-как-тут. В одной руке у него пузатая фиаска, а под другой — железная кровать. Кровать он бросает на пол с размаху, а фиаску ставит бережно и любовно.
Стакан согретого вина разливается по мне приятной, теплой слабостью. Колотье в сердце затихает. Я слышу, как сквозь сон:
— Вы, что-же, грузчиком, что-ли, работали? — спрашивает жена. — Уж очень вы ловко все дотащили.
— Бывало, что и грузчиком… колхозник я из-под Таганрога… Таганры знаете? Оттуда. Гамаюнов я, моя такая фамилия, значит… Гамаюнов…
Мы быстро обживаемся на двух сдвинутых кроватях между колхозником Гамаюновым и шахтером Александром Ивановичем.
Коту — раздолье. Крыс здесь еще больше, чем в подвалах Монте Верде.
Знакомлюсь и с местным населением. Его состав сильно изменился за два года. Во-первых, появилось много чехов. Раньше их совсем не было. Железный занавес, продвигаясь на Запад, гонит перед собою новые волны. Есть и венгры. Китайцы исчезли, их благополучно и срочно перевезли к Мао. Очень мало осталось и поляков. Их перевезли куда-то в Англию и посадили за проволоку. Многим панам такой прием не понравился, и они предпочли вернуться в ставшую теперь социалистической Речь Посполитую.
Это еще работа УНРРА и ее маршала Ла Гвардия. Союзников-то! Всю двухсоттысячную армию генерала Андерса, которая действительно дралась, как львы, под Монте Кассино! Это и немцы тогда признали. Ну, а у британских социалистов, сменивших Черчилля, другая оценка подвига.
Сильно изменился и состав русской группы. Первая волна нахлынувших на Рим беженцев русских состояла, главным образом, из одиночек и семейных остовцев и просто беженцев, вывезенных из Германии и Австрии в последние месяцы перед капитуляцией. Она прошла через «Казачий стан» в Толмеццо. Из Германии их вытягивал туда Краснов, а из Австрии — Шкуро под видом «казачьего резерва». Оба генерала служили свою последнюю службу русскому народу, судорожно перебрасывая беженцев, куда могли, спасая их от неудержимо надвигавшейся красной орды.
Эта волна уже схлынула в Аргентину, Венецуэлу, Бразилию. Застряли лишь неудачники, помимо своей воли уступившие свою очередь на получение виз продвинутым комитетом сербам.
Теперь в Чине-Читта вливались две иные струи. Одна шла густо. Она состояла из тех, кого немцы вывезли из Сербии перед сдачей Белграда. Другая просачивалась мелкими частями, каплями. Это власовцы и Хи-ви (Хиви, хильфсвиллигерами, назывались русские, служившие в немецких частях и формированиях ген. Кестринга), проскользнувшие вольчими тропами из Боснии, Австрии, Чехии, Баварии, через Тироль. Теперь они выползали из своих убежищ. «Охота за черепами» уже затихала. Репатриаторы сами больше не появлялись в Чине-Читта, а лишь писали письма прибывающим туда русским. Получил такое и я. Странное. На листке простой почтовой бумаги, без бланка, было написано от руки: «Дорогой товарищ Борис». Без отчества. Дальше шли призывы нетерпеливо ожидавшей меня родины и стояла подпись: «Полковник Глинчиков».
Призывы были обыкновенными, серыми, вялыми, без пафоса и, чувствовалось: без надежды на успех. Так лишь, чтобы выполнить надоевшую работу.
— Но почему нет отчества, раз не по фамилии, а по имени я назван? — удивился я.
— Очень просто, — ответила жена, твою фамилию и имя «кто надо» прочел на доске объявлений, когда на медосмотр вызывали.
— Ты становишься соперницей Шерлока Холмса. Это похоже на правду. При регистрациях записывали и имя отца. Значит, не оттуда. Не из офисов сообщают о вновь прибывших. И не те, кто меня знает. Эти зовут по отчеству.
Знают меня в Чине-Читта пока только мои ближние соседи — Гамаюнов и Александр Иванович, с которым я познакомился на следующий день по прибытии в чине-читта в читальне. Еще их «колхоз», такие же, как они, одиночки, прорвавшиеся в Италию в единоличном, так сказать, порядке по маршрутам перелетных птиц.
Но, кроме них, здесь есть новые. Вот, например, одна дама. Она целый день носится по лагерю и поспевает всюду, несмотря на свою хромоту. Где слышна русская речь, — там и она. Очень разговорчива. Акцент речи явно советский, с жаргонными словечками, но вместе с тем бойко говорит по-французски, сидела в тюрьмах. Вероятно, из «недорезанных». Кстати, пламенная монархистка, пишет довольно скверные стихи о величии и красе скипетра царей Всероссийских и беспрерывно агитирует.
— Вы, конечно, не можете этого помнить, — убеждает она шахтера из раскулаченных Александра Ивановича, — вы молоды, а как жилось тогда всем! Государь, аристократия, помещики строили школы для крестьян, помогали бедным… приюты… ночлежные дома от благотворителей.
— Помещики выходит, разные были, — угрюмо резонирует Александр Иванович, — а то я вот здесь с одним эмигрантом-помещиком познакомился. Так у него в тетрадке записано точно, сколько берез в саду мужики порубили и какую скотину забрали, и сколько аренды ему за все советское время причитается… все, говорит, взыщу… когда царь на Руси будет…
— Ну, так что-ж, — парирует хромая, — он деньги получит и тем же крестьянам поможет… А как жилось при помещиках! Не верите.' Вот у профессора спросите, — ловит она меня за рукав. — Расскажите им правду, Борис… простите, не знаю, как вас по отчеству…
— Твои дедукции получают некоторое подтверждение, — говорю я потом жене, — ты от хромой держись подальше.
Подтверждения поступали и потом. Всюду, где ни появлялась эта особа, а побывала она во всех лагерях, тотчас начинались склоки и распри: то русские с украинцами, то «старые» с «новыми», то православные с католиками.
Позже я прочел в «Часовом» перехваченную американцами инструкцию МГБ своим агентам в лагерях ИРО.
— Смотри, — показал я ее жене, — как совпадает с деятельностью хромой — по всем пунктам.
Но она к этому времени исчезла из лагерей. Ходили слухи, что ее видали в Риме, выходящей из советского полпредства.
Еще позже, при отборе эмигрантов в США, консул и глава контроля — инспектор, закрывали путь за океан всем, кто признавался в бывшем членстве ВКП(б), комсомола, даже пионерства. Браковали и членов профсоюзов.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: