Кристофер Мур - Агнец

— Блядь и неряха, — резюмировал Иоанн. — Креститься будет наутро первым делом. От него смердит. Еще акрид, Шмяк?

— Спасибо, я уже наелся.

Я заглянул в свою миску с жареной саранчой и медом. Вкусно и питательно: макать акриды в мед. Иоанн только этим и жил.

— Так вы за все время только эту Божественную Искру и нашли?

— Это ключ к Царству Небесному, Иоанн, — объяснил Джош. — Вот что я понял на Востоке, и вот что я должен принести народу нашему: Бог — в каждом из нас. Мы все — братья по Божественной Искре. Я только одного не знаю: как весть об этом разнести.

— Ну, во-первых, не стоит называть ее Божественной Искрой. Люди не поймут. Эта твоя штуковина — она во всех, она постоянна, и она — часть Бога, так?

— Только не Бога-создателя, моего отца, а того Бога, который дух.

— Значит, Дух Святой, — пожал плечами Иоанн. — Назови свою искру Святым Духом. Народу как раз по уму: в тебе сидит дух, ты помрешь, а дух останется. Нужно только убедить их, что этот дух и есть Бог.

— То, что надо, — улыбнулся Джошуа.

— Так этот Дух Святой, — уточнил Иоанн, хрустя акридой, — он, значит, сидит в каждом еврее, а у гоев его, значит, нет, правильно? То есть когда Царство Небесное настанет — в чем фишка?

— К этому я только подхожу, — сказал Джош.

Почти до рассвета Иоанн Креститель не мог смириться с тем, что Джошуа собирается пускать гоев в Царство Небесное, но в конечном итоге мысль эту принял, хоть и норовил отыскать какие-нибудь; исключения.

— И даже блядей?

— Даже блядей, — подтверждал Джошуа.

— Блядей в особенности, — вторил я.

— Ты же сам их от скверны очищаешь, чтобы прощены они стали, — напомнил Джошуа.

— Да, но гойские бляди — и в Царстве…

Иоанн покачал головой: Мессия самолично подтвердил, что мир катится к чертям на тачке. Что, в общем-то, не должно было сильно удивлять Иоанна — он больше десяти лет сам твердил своей пастве о том же. Об этом и о том, как распознавать блядей. — Пошли, я покажу, где вы будете жить.

Вскоре после того, как мы подростками встретили Иоанна на Иерусалимской дороге, он прибился к ессе-ям. Ессеем невозможно родиться — все они принимают обет безбрачия, даже если женаты. Кроме того, ессеи воздерживаются от хмельных напитков, строго блюдут еврейскую диету, а по части очищения от грехов — то есть плотского — просто маньяки. На это Иоанн и упирал в своей рекламе. У ессеев имелась оживленная община в пустыне, рядом с Иерихоном, — городишко под названием Кумран, состоявший из каменных и кирпичных домов. Там был скрипторий для переписывания свитков, а из соседней горы выходили акведуки, наполнявшие ес-сейские ритуальные купальни. Некоторые ессеи жили в пещерах над Мертвым морем и там же складировали кувшины, в которых хранили священные свитки. Однако самые рьяные ессеи, к числу которых относился Иоанн, не позволяли себе даже такой роскоши, как пещера.

Иоанн показал нам жилье рядом со своим.

— Но это же яма! — завопил я.

Если точнее, три ямы. Наверное, грех жаловаться, если яма у тебя отдельная. Варфоломей уже устраивался в одной с целой кучей родни из семейства псовых.

— Кстати, Иоанн, — сказал Джошуа. — Напомни, чтобы я рассказал тебе о карме.

В общем, больше года — пока Джошуа учился у Иоанна говорить слова, что увлекут толпы, — я жил в яме.

Если вдуматься, все логично. Семнадцать лет Джош либо учился, либо тихо сидел. Что он понимал в общении? Последняя весточка от папы состояла из пяти примерно слов, поэтому рассчитывать, что ораторское мастерство он унаследует по отцовской линии, не приходилось. С другой стороны, Иоанн те же семнадцать лет только и делал, что занимался говорильней. Да уж — проповедовать этот пройдоха умел. Стоя по пояс в водах Иордана, он размахивал руками, вращал глазами и сотрясал воздух такими проповедями, что хочешь не хочешь, а поверишь: вот сейчас тучи на небе расступятся, высунется длань самого Господа нашего Бога, схватит тебя за яйца да и тряхнет так, что все зло из тебя выскочит, как молочные зубы из погремушки. Час такой проповеди — и ты не только бежал становиться в очередь на крещение, а сам нырял в реку глотать ил донный, лишь бы тебя от убожества твоего освободили.

Джошуа смотрел, слушал и учился. Иоанн истово верил в Джоша и его предназначение — то есть насколько вообще способен был его понять. Но все равно Креститель меня тревожил: слишком пристальное внимание Ирода Антипы он привлекал. Ирод женился на жене брата своего Филиппа Иродиаде, причем на развод эта баба положила с прибором, а еврейский Закон такого не одобрял. Более суровые уложения ессеев считали подобное непотребство и вовсе неприемлемым, поэтому Иоанн находил в Иродовой семейной жизни бездну материала для своей любимой темы «блядства». Я уже замечал, как на проповедях по периметру толпы тусуются солдаты личной гвардии Ирода.

Однажды вечером я полез на рожон. Креститель вернулся из пустыни в приступе евангельской ярости и кинулся на меня, Джоша, Варфоломея и еще одного, новенького парня — мы сидели вокруг костра и жевали акриды.

— Блядь! — заорал Иоанн своим фирменным голосом «гром Илии», потрясая пальцем под носом у Варфа.

— Ага, Иоанн, Варфоломей только и делает, что кувыркается, — сказал я, проповедуя свое евангелие сарказма.

— Почти, — подтвердил Варф.

— Я имел в виду людей, Варф.

— Ой, извини. Ладно, проехали.

Иоанн резко развернулся к новенькому парню, но тот задрал лапки:

— Я новенький.

Получив такую отповедь, Иоанн оборотился к Джошу.

— Целибат, — быстро ответил тот. — Всегда был, всегда будет. Хотя мне это и не очень по нутру.

И наконец Иоанн повернулся ко мне:

— Блядь!

— Иоанн, я очистился — ты меня сегодня крестил уже шесть раз. — Джошуа ткнул меня локтем под ребра. — Чего? Жарко ж было. Суть не в этом. Сегодня в толпе я насчитал полсотни солдат, поэтому давайте-ка не будем пока о блядях. За тобой народ идет, в конце концов. Ты б лучше перетолковал эту свою аскезу про «нет браку, нет сексу и нет оттягу».

— А также про питание акридами с медом и проживание в яме, — прибавил новенький.

— Тут он ничем не отличается от Мельхиора и Гас-пара, — сказал Джошуа. — Они тоже аскеты.

— Мельхиор с Гаспаром не бегают и не обзывают губернатора провинции блядью перед огромными толпами. Есть разница, и она Иоанна доконает.

— Я очистился от скверны и не боюсь, — сказал Иоанн, усаживаясь к костру. Запал его немного поугас.

— Да? А от вины ты очистился? Потому что когда за тобой придут римляне, на твоих руках окажется кровь тысяч людей. На тот случай, если ты не заметил: убивают не только вожаков. Вдоль дороги в Иерусалим — тысячи крестов, на которых умерли зилоты, и далеко не все они были вождями.