Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

– У меня подлинники! – надулся Аркадий Рудольфович.

– Аркадий, не говори красиво. – Владимир Михайлович умоляюще сложил руки на груди и, почувствовав, как на спине натягивается халат, пообещал себе есть поменьше. – Твой так называемый Шагал стоит дешевле рам, в которые он вставлен.

– Можно подумать, что ты не видел сертификатов!

– Можно подумать, что я не знаю, как они добываются. Ладно, чего спорить по пустякам – давай пейзаж против кинжала.

Ударили по рукам по всем правилам, пригласив на разбивку рук секретаря Викторию.

– Жаль, ждать придется долго, – вздохнул заведующий кафедрой, – но ничего, зато подберу самое подходящее место для твоего Федорова.

– Лучше подумай о том, что ты повесишь на ковре вместо кинжала, – посоветовал Владимир Михайлович. – Впрочем, я подарю тебе какую-нибудь бутафорию, под стать твоему Шагалу...

Через пять месяцев Пракаш получил результаты клинического исследования своего индиадикамина, как официальные, так и неофициальные. Поблагодарил, сообщил, что на днях переведет остаток денег, а где-то через месяц приедет в Москву и лично произведет окончательный расчет «легкими деньгами» (так он называл черный нал). В это раз Пракаш собирался приехать надолго, не меньше чем на месяц. Узнав об этом, Владимир Михайлович впервые подумал о том, что он может лишиться картины, но быстро убедил себя в том, что надежды Пракаша несбыточны. Посуетится, побегает, потратится, выпустит пар да и уедет ни с чем в свой Бомбей-Мумбай...

При осторожных расспросах относительно планов Пракаш расплывался в улыбке и заявлял:

– Надоела эта влажная жара, хочу немного пожить в другом климате.

Ага, так Владимир Михайлович ему и поверил!

В этот приезд индийский друг вел себя на удивление тихо, звонками не надоедал, под ногами не мешался и вообще после того как расплатился, напомнил о себе всего один раз, пригласив Аркадия Рудольфовича и Владимира Михайловича на прощальный ужин. Ужин из сентиментальности был устроен в жуткой, по мнению Владимира Михайловича, дыре – в этнической индийской кафешке на территории общежития Университета дружбы народов.

– Только здесь можно получить настоящее впечатление о индийской кухне! – распинался Пракаш. – Это – настоящий кусочек Индии!

«Да ну тебя с твоими настоящими кусочками и настоящими впечатлениями», – кипел, не показывая вида, Владимир Михайлович, провожая взглядом дружную компанию тараканов, пересекающих зал из угла в угол. Есть, разумеется, почти ничего не ел, сослался на обострение панкреатита. Чтобы не выпадать из рамок легенды, пришлось воздерживаться и от выпивки, так что три часа тянулись словно годы. Заведующий кафедрой подобной брезгливости не проявлял – уплетал все, что подавали, запивал вискарем и выглядел очень довольным. Плебей, что с него взять! Такой же плебей, как и Пракаш, что бы он там ни заливал о своем происхождении из рода почтенных браминов.

Место, на котором висел пейзаж, написанный художником Федоровым, Владимир Михайлович намеренно оставил пустым, чтобы оно постоянно напоминало ему о собственной глупости. Картины, доставшейся по наследству от отца, большого знатока и любителя живописи, было искренне жаль. Как будто близкого родственника потерял. Жена, видя, как сильно Владимир Михайлович переживает потерю, от упреков воздерживалась, но и утешать не утешала – держала нейтралитет.

Призрак:

Заместитель главного врача бубнила свое, а заведующий кардиологией Медянский – свое. У Медянского была единственная тема для разговоров – деньги. Сегодня эта тема звучала в минорном ключе. Очередная история черной людской неблагодарности.

– ...жмет мне руку и проникновенно так интересуется: «Вы, Михаил Ефимович, до скольки сегодня на работе? До пяти? Ну, я точно успею...» – и исчезает.

– Миша, если бы он с оперативниками приехал – тебе было бы лучше?

– Какие оперативники, Оль? – искренне удивился Медянский, – мне же его рекомендовали.

Ольга повернула голову и посмотрела на Медянского так, словно видела его впервые в жизни.

– Недавно был случай в Подольске. Там взяли с поличным заведующего отделением в поликлинике. Так он, чтобы облегчить свою участь, подставил два десятка знакомых врачей. Звонил, просил помочь хорошему человеку, хороший человек являлся с «заряженными» деньгами и при двух сотрудниках. А ты говоришь.

– Но мне рекомендовал его Кочергин.

– Алкаш он, твой Кочергин. С такими дело иметь – себя не уважать.

– Ольга Владиславовна, Михаил Ефимович, я вам не мешаю? – повысила голос замглавврача.

– Извините, Наталья Николаевна, – хором повинились нарушители спокойствия.

– Вы же заведующие, должны подавать пример...

Остаток часовой пятиминутки Ольга просидела молча, время от времени пощипывая одной рукой другую, чтобы не заснуть: легла спать в четвертом часу, проворочалась с боку на бок чуть ли не до шести, а в половине седьмого уже зазвенел будильник. И дернул же ее черт смотреть на ночь «Унесенные ветром»! Нет, надо же сегодня перебрать фильмотеку и выбросить оттуда к чертовой матери все эти сраные мелодрамы. Оставить комедии, не лирические, а самые что ни на есть безбашенные, исторические вроде «Королевы Марго», боевики, что со смыслом, ну, небольшую подборочку эротики. Мужики нынче нуждаются в дополнительной стимуляции, да и самой под настроение можно позырить. Все одно лучше, чем слезливая хрень о нелегкой женской судьбе...

Вот наконец прозвучало долгожданное «Всем спасибо», и народ потянулся, нет, не потянулся, а прямо-таки рванул к дверям. Взрослые люди, а ведут себя как школьники, вон, даже давку в дверях устроили.

Ольге вдруг захотелось засунуть в рот четыре пальца и оглушительным свистом подбодрить выходящих из конференц-зала. Руки уже было начали подниматься, но Ольга вернула их в карманы халата – ну вот еще, скажут: «Совсем у Морозовой крыша съехала. – И непременно добавят: – От одиночества».

Сама, если разобраться, виновата. Нечего было с первых дней гусей дразнить, строя из себя успешную, сильную, всю такую самодостаточную женщину. Можно было и поскромнее держаться, так проще, но вот же – захотелось выпендриться. А теперь и рада бы стать как все, но уже нельзя – надо держать марку, а то все решат, что она «сдулась» и начнутся злорадные пересуды. Нет, лучше пусть пересуды будут завистливыми. Так приятнее.

По дороге в свою реанимацию Ольга завернула к травматологам – надо было провести маленькую разъяснительную работу, пока те не разбежались по палатам и операционным.