Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй

– У нас в садике гуляет ветрянка, – сообщила мама четырехлетнего Славика, когда Ксения достала из сумки одноразовые бахилы и стала натягивать их на сапоги.

– Какой у вас садик? – Ксения сразу же, как говорят охотники, «сделала стойку», готовясь к очередной порции санитарно-эпидемиологических мероприятий.

На ее счастье, садик оказался ведомственным, железнодорожным, и вдобавок находился он на чужой территории.

– Но я говорю вам это для сведения, – уточнила мама. – Вполне возможно, что у нас другая болезнь.

Прозвучало это как: «Несмотря на эпидемию в садике, потрудитесь-ка, доктор, осмотреть моего ребенка как следует, вдруг это и не оспа вовсе?» Ксения давно привыкла искать в словах своего «контингента» скрытый смысл и больше доверять ему, нежели словам, что прозвучали.

К примеру, слова «Доктор, может быть, нужны какие-то суперсовременные лекарства?» не стоит понимать буквально в том смысле, что спрашивающий готов на любые траты ради того, чтобы его ребенок поскорее поправился. На самом деле истинный посыл таков: «Обоснуй-ка мне назначенное лечение так, чтобы я понял». И попробуй тут вякни что-нибудь по поводу дорогих антибиотиков самых последних поколений или новейших иммуномодуляторов – сразу же нарвешься на жалобу в департамент. «Доктор такая-то, пренебрегая данной клятвой (далась всем так эта клятва!), пыталась раскрутить на покупку у нее дорогих препаратов». Правды – ноль, геморроя – тонны. Замучаешься объяснять, что ты не верблюд, а райская птица.

И упаси тебя всевышний вякнуть: «Купите мне новый тонометр» в ответ на «Доктор, мы бы хотели помочь вашей поликлинике. Скажите, в чем вы вообще нуждаетесь?». Такой ответ может привести к попытке открытия уголовного дела о вымогательстве. Ведь истинный смысл предложения о помощи таков: «Мы вот крутые ребята, бабла у нас тонны, ну просто девать некуда, а ты – чмо лохушное, лошара беспонтовая». Ну вот такие добрые и чуткие у нас люди – хоть песни о них складывай!

Ксения устала как собака – вызов был двенадцатым по счету, поэтому осматривала мальчика долго и очень обстоятельно, благо это можно было делать сидя на огромном диване и уложив его рядом. Под конец осмотра мать даже забеспокоилась:

– Вам что-то не нравится, Клавдия Юрьевна?

– Ксения Юрьевна... Ничего страшного у вас нет. – Ксения улыбнулась Славику. – Мальчик довольно бодрый, слизистые оболочки чистые, в легких хрипов нет, сыпь, особенно с учетом зуда, типично ветряночная... это ветрянка. Можете одевать Славика, сейчас я сделаю запись в карту и расскажу вам про лечение.

Делать записи Ксения старалась на вызовах, чтобы ничего не напутать.

Обычно по завершении осмотра предлагали кофе или чай, а то и «наперсток ликера». Если вызов был последним на сегодня, а люди – приятными, то Ксения не отказывалась и от ликера. Мама Славика не была расположена к хлебосольству. Одела сына, увела в другую комнату, где сдала с рук на руки няне. Наивная мать Ксении все никак не могла поверить в то, что московские мужья нанимают детям нянь при неработающих женах («сказки ты мне не рассказывай, доченька, я пока еще в своем уме»).

Вернувшись, хозяйка поинтересовалась:

– Ксения Юрьевна, простите за нескромный вопрос, но сколько вы зарабатываете в месяц?

– Это имеет значение для лечения вашего сына? – в легкую огрызнулась Ксения.

Москва научила ее не только огрызаться, но и посылать открытым текстом на три веселые буквы. Что поделать, если люди другого языка не понимают?

– Нет, просто хотя бы скажите – до сорока чистыми или больше?

– Чистыми – меньше, – честно ответила Ксения.

– А я вот няне плачу сорок две тысячи в месяц.

Намек читался легко – ушлая дамочка решила убить одним ударом двух зайцев, наняв своему Славику не только няню, но и личного педиатра. В одном, как говорится, флаконе. Ксения предпочла притвориться, что ничего не поняла. Мамаша почувствовала, что слегка перестаралась, и больше тему не развивала.

– Постельный режим, ограничение подвижности, смазывание пузырьков зеленкой. Пока это все.

Ксения встала, намереваясь выйти в прихожую, но хозяйка преградила ей дорогу:

– Вы не ошиблись? Покой и зеленка?

– Да – покой и зеленка, – подтвердила Ксения.

– А разве не нужны антибиотики?

– Пока – совершенно не нужны. Можно я пройду? У меня еще три вызова.

Хозяйка сделала шаг в сторону. Небольшой, так что Ксении пришлось протискиваться мимо нее боком.

– Но разве в наше время не изобрели ничего лучше зеленки?

Вопрос был чисто риторическим и абсолютно бессмысленным. Зеленка сама по себе хороша настолько, что лучше и не сделаешь, только испортишь. Что же касается лечения ветряной оспы, то Ксения ничего не переврала...

– Для вашего случая ничего, кроме зеленки и покоя, не требуется...

– Но неужели нет ничего общеукрепляющего или стимулирующего?!

– Вы можете позвонить заведующей отделением, и она скажет вам то же самое. – Ксения влезла в куртку, застегивать не стала – следующий больной ждал ее в соседнем подъезде, и сняла бахилы.

– Ну что вы, Ксения Юрьевна, я вам полностью доверяю, – заворковала хозяйка. – Это я так, один же он у меня...

«А если один, то зачем тебе няня?» – подумала Ксения и, пообещав заглянуть к Славику завтра или послезавтра, ушла.

Славик был отнесен к категории легких и беспроблемных.

На следующий день Ксения, как и обещала, пришла взглянуть на него и осталась довольна. Правда, разговор с матерью Славика снова вышел неприятный. Причем на этот раз критические высказывания начались еще во время осмотра.

– Вы бы чем ходить, лучше бы лечение назначили, – довольно грубо заявила обеспокоенная родительница.

Было произнесено еще несколько фраз в том же духе.

– То, что я должна, я знаю, – наконец ответила Ксения.

Ответила твердо, уверенно. Должно быть, именно эта уверенность и заставила собеседницу замолчать. Но дело свое она сделала – помешала осмотру. Ксения не оценила того, что Славик со вчерашнего дня заметно увял, и не придала значения повысившейся температуре. Вышло так, что ей до сих пор не встречались тяжелые осложнения при ветряной оспе, и потому это заболевание расценивалось ею как легкое и безопасное. Только так и никак иначе.

На следующее утро мать Славика позвонила заведующей отделением. Та выслушала ее и вызвала к себе Ксению.

– Нам все хуже и хуже! Славик почти не пытается вставать с постели, он вялый, я вижу, что ему плохо!

Голос был таким же, как и вчера – беспокойно-раздраженным.

– Он почти ничего не ест! – Выдвинув последний довод, мать Славика замолчала, ожидая реакции врача.

– Все в порядке вещей, не волнуйтесь, пожалуйста. – Ксения не знала, как зовут ее собеседницу, а спрашивать об этом сейчас ей было неловко. – Аппетит во время болезни снижается, вялость тоже может иметь место. Давайте подождем пару дней...