Кэрри Фишер - Хуже не бывает

Человек, сидевший в одном из кресел, уже наслаждался банкетом мелькающих образов. Взглянув на нее, он снова повернулся к экрану, чтобы вобрать жадными глазами сверкающий луч. О, чужак, покинувший чужую страну, – разумеется, телевидение было символом лучших времен, передаваемых электрическими импульсами, они лежали мертвым грузом где-то впереди, так что она могла уйти с дороги и устроиться поудобнее в легком кресле. Вот она я, ты меня помнишь? – могла бы сказать ему Сьюзан, если бы слова были необходимы. Телевизор был очень рад видеть ее, он пригласил друзей поприветствовать ее, привел Дина Мартина и Монтгомери Клифта. Удивительные образы для больной головы Сьюзан, которая жадно впитывала их глазами.

Понимающе кивая, Сьюзан сообразила, что смотрит «Молодых львов» [42] «Молодые львы» (1958) – фильм Эдварда Дмитрука (1908–1999) о Второй мировой войне, с Марлоном Брандо (1924–2004), Монтгомери Клифтом (1920–1966) и Дином Мартином (1917–1995) в главных ролях. – планета, которую она исследовала раньше, но возвращение на нее было весьма приятно, после того, где ей довелось побывать.

Она беззвучно сказала вновь обретенному телевизору, что готова идти, и, когда он открыл дверь, она начала танцевать под привычные звуки старого кино. Его сильные руки подхватили ее, история Второй мировой войны уносила ее в танце прочь от последних демонов, которые высосали из нее весь разум. Озарив солнечным светом невинного времени ее благодарное лицо, кино остановилось на миг, чтобы подобрать пассажира, и двинулось дальше, унося Сьюзан с собой.

Она оказалась в концентрационном лагере, освобождала евреев вместе с командой (блуза, брюки-капри, кожаные ремни). В кабинете коменданта она вместе со всеми просила разрешения провести Пасхальную службу для выживших, желая присоединиться к их столь долго находившейся под запретом молитве, отчаянно нуждаясь в Боге – Боге, который послал спасителей – американских актеров: Дина Мартина, Монтгомери Клифта и Сьюзан, вместе с остальным подразделением, слишком многочисленным, чтобы назвать всех поименно. Французский мэр, сотрудничавший с нацистами, получил по заслугам, а Сьюзан спокойно двинулась дальше, чтобы не разрушить заклинание, благодаря которому оказалась здесь, в алфавитном порядке…

И посреди этого безмолвия она начала получать тайные послания от сценаристов фильма, которые должна была доставить еврейскому народу по всему миру, она – Сьюзан Вейл.

Сперва едва различимые, конечно же, – а как иначе сохранить их в тайне? – они мастерски проскальзывали между кадрами фильма, в строчках диалогов, в деталях, выглядывали из-за плеч героев; красочные послания, шепчущие глубоко скрытое, черно-белое небрежное приветствие, погружали Сьюзан в их смысл своими вневременными поцелуями.

Греясь в лучах этой медленно восходящей радости, Сьюзан вдруг поняла, что избрана из всех людей на земле, удостоена священной миссии и, закрыв счастливые глаза, она почувствовала, как тихий гул этого благословения медленно охлаждает ее пылающий мозг. Она была окружена прохладой целлулоида и постепенно начала понимать этот диалог, определенные слова предназначались ей и только ей.

Сьюзан рискнула выйти обратно в хрупкую тишину пустого коридора, на цыпочках, как по канату. Под висящей над ней тусклой, флуоресцентной дымкой она обмотала вокруг себя больничное одеяние, точно исчезающий плащ-невидимку, и осторожно двинулась вперед, стараясь не нарушить тишину.

Напротив, по-видимому, была ординаторская. Отверженная. Слово медленно выплыло из тумана, слово, которое она искала. Возможно, это она и есть. Вот кем она стала. Что-то в этом роде, так или иначе. Она потеряла много слов за последнее время и… вещей, которые ушли вместе с ними. Были ли они абстрактны? Могут ли существительные быть абстракцией? А люди? Она должна перестать шутить с вещами, верно? Она была такой беззаботной, а это что-то да значило. Беззаботной. Беззаботной. Не приходи. Не приходи. Может быть. Она растеряла слова в огромной преисподней беззаботности. Еще до «Тенистых аллей» она теряла слова, хотя и не так много, как сейчас, когда она утратила целые акры слов, пропали целые страницы в словарях. Так много, что у нее уже не осталось языка, чтобы заняться их поисками. Однажды она на несколько дней потеряла слово гондола, а в другой раз исчезло «противоречие», а однажды даже roman à clef. [43] Зашифрованный роман (фр.). О, кто знает, как много потеряно в сгибах этой безумной истории, украдено таблетками?

Озера таблеток выпадали в осадок в ее ногах, замедляя ее шаг, пока она удалялась от своей пещеры, склепа вдали от дома.

Она плыла по коридорам трехэтажного карцера, не засыпающий бродяга, отягощенная клеем, которым склеили ее врачи. Глядя по сторонам, возмещая потери, украдкой восстанавливаясь, Сьюзан слегка недоумевала, всегда ли ее руки были так далеки от тела, они свисали, будто плавники.

В другом конце коридора она обнаружила детскую комнату для рисования. Класс прикладного искусства для учеников начальной школы. Длинный стол с пластиковыми стульями по обеим сторонам, рисунки и коллажи, разноцветные, ребяческие, были приколоты к стене, веселые радуги с фигурками-палочками, изображавшими людей возле домов с цветами, возле мостиков над ручьями. Оптимистичные, невинные и непропорциональные. У нее был ребенок, верно? Сьюзан пошла дальше, прочесывая коридоры в поисках других отверженных, заплутавших в этом безмолвном стерильном пространстве.

По длинному коридору она вышла в атриум со стеклянной крышей и стеклянными дверями, ведущими наружу. Вокруг стола под зонтиком стояло несколько шезлонгов. Все было абсолютно белым: белый бетонный пол, белые кресла, белый стол. Белый – цвет капитуляции, невест, снега, святых мощей, шляпы героя, призраков, рабства, побелки, слона, коня, Бетти, Барри, [44] Бетти Уайт (р. 1922) – американская киноактриса, Барри Уайт (1944–2003) – популярный американский певец и композитор. луны, лунного – лунатика. Лунатический белый мир – слишком бледный, чтобы раскрасить дом.

Снаружи стоял пожилой человек в больничной одежде и тряпичных тапочках. Он затягивался окурком, посасывал его, словно соломинку с чем-то необыкновенно вкусным – клубничным коктейлем! Его красные обветренные ноги торчали из шлепанцев, высохшие бурые пальцы выискивали сигаретные окурки в белом пространстве. Дымящиеся ноги, явно нуждающиеся в управлении гневом, направились к Сьюзан, мужчина открыл стеклянную дверь и впустил поток теплого воздуха.

– У вас есть сигареты? – Он стоял под кругом безразличного безоблачного голубого неба и крепко сжимал в пальцах потухший окурок, ожидая ответа, крайне важного для него.