Кауи Хеммингс - Потомки

— Твоя Рина — классная деваха, — говорит Сид. — Она все больше мне нравится.

— А ты там была? — спрашиваю я. — У Рины. Ты видела ее фильмы?

— Нет, — отвечает Скотти.

— Скотти, — говорит Алекс, двинув Сида под ребра, — твоя Рина — грязная подстилка, держись от нее подальше. Я тебе это уже говорила. Ты что, хочешь кончить так же, как я?

— Да, — отвечает Скотти.

— Я имела в виду себя прежнюю, когда орала на маму.

— Нет, — отвечает Скотти.

— Так вот, учти, Рина обязательно станет наркоманкой, только вылечиться она уже не сможет. Рина — блядь. Повтори.

— Блядь, — повторяет Скотти. Она спрыгивает с кровати и бегает по комнате, повторяя: — Блядь, блядь, блядь, блядь.

— Ну ты даешь! — удивляется Сид. — Не слишком ли смелые у тебя методы воспитания?

Алекс пожимает плечами:

— Возможно. Поживем — увидим.

— Не понимаю, — говорю я. — И не знаю, что делать. Что с ней творится? И не в первый раз, между прочим.

— Ничего, пройдет, — говорит Алекс.

— Неужели? Посмотри, как вы разговариваете. Даже при мне. Как будто отец для вас — пустой звук.

Дети смотрят телевизор. Я прошу их освободить мою кровать. Я хочу лечь.

Уже почти полночь, а я не могу уснуть. Я встаю, иду в туалет и вижу, что дверь в ванную приоткрыта и там свет. Внезапно я пугаюсь. Я боюсь застать там Алекс за каким-нибудь ужасным занятием — вдруг она тайком нюхает кокс, прямо с крышки унитаза. Я хочу уйти, но подкрадываюсь на цыпочках к ванной, заглядываю в щель и вижу Скотти перед широким стенным зеркалом. Она влезла на тумбу и стоит над раковиной, расставив ноги по обе стороны. Затем принимает «изящную» позу, застывает в ней на некоторое время, после чего принимает другую. Она играет в модель. Я хочу ее окликнуть, сказать что-нибудь, отправить в постель, но в это время она руками приподнимает груди, чтобы сформировать округлость, и я уже не хочу себя обнаруживать. Скотти смотрит сначала в зеркало, затем на свое тело, словно не веря зеркалу. Я слышу, как она бормочет: «Почему ты ее не приструнил? Я не знал как. Ты просто ничего не замечал, ублюдок. Иди ко мне».

Она наклоняется к зеркалу и начинает его целовать, водя языком по стеклу. Ее растопыренные пальцы прижаты к зеркалу. Затем я слышу: «О-о, беби, давай вынимай. Надень презерватив, беби. Тот, светящийся».

Господи боже! Стараясь не произвести ни малейшего звука, я отхожу от двери, прислоняюсь к стене и перевожу дух. В голову приходит ужасная мысль: Скотти копирует Алекс и Сида, я иду в гостиную, убедиться, что Сид крепко спит на разложенном диване. Я вижу горб на постели, но не знаю, он это или подушки под одеялом. С бьющимся сердцем, я подкрадываюсь к дивану. Сид поворачивает голову и смотрит прямо на меня:

— Привет.

Я чувствую себя полным идиотом, потому что навис над ним и тяжело дышу. Мне на грудь падает полоса лунного света.

— Привет, — говорю я.

— Проверяете?

— Не спится что-то. Слушай, меня беспокоит Скотти. Она в ванной.

Я замолкаю.

— Ну и что? — Сид садится.

— Она там играет. — Я не знаю, как это сказать. Да и не нужно. — Целуется с зеркалом.

— А, — говорит он. — Я в детстве тоже черт знает что делал. Да и делаю.

Я чувствую, что сна у меня нет ни в одном глазу, и от этого злюсь, потому что еще только середина ночи. Если я не высплюсь, я ни на что не годен. Но не могу заставить себя встать и уйти в свою комнату. Я сижу в ногах Сида, на его постели.

— Меня беспокоят дочери, — говорю я. — Мне кажется, с ними что-то не так. — (Сид трет глаза.) — Ладно, забудь. Прости, что разбудил.

— Дальше будет хуже, — изрекает он. — Когда ваша жена умрет.

Он подтягивает одеяло до самого подбородка.

— А что об этом говорит Алекс? Что вообще она тебе говорит?

— Ничего.

— Как это «ничего»? Она сама мне сказала, что вы с ней все обсуждаете.

— Нет, — говорит Сид, — проблемы мы не обсуждаем. Мы просто… не знаю, как сказать. Мы их так вместе решаем — просто не обсуждаем их, и все.

— У тебя не осталось немного травки? — спрашиваю я. — Не могу уснуть, а мне нужно выспаться.

Сид приподнимает подушку и достает косяк.

— Ты даже спишь с этим?

Он молча закуривает, затем подтягивает колени и протягивает косяк мне.

Я в нерешительности. Джоани это нравилось, а мне нет.

— Да ладно, не надо. Расхотелось.

— Можете покурить в патио, — предлагает Сид.

— Нет, — отвечаю я. — В самом деле расхотелось.

Мне кажется, траву я попросил исключительно ради того, чтобы произвести впечатление на этого идиота, и теперь сам чувствую себя полным идиотом.

Сид кладет косяк на тумбочку:

— Я тоже не хочу. Спасибо, что разрешаете. В смысле, курить. Помогает.

— Ну да. Наверное. Но я не могу делать то, что делаете сейчас вы, дети. Впрочем, у тебя от нее портится настроение, как я заметил. От травки.

Сид барабанит пальцами по одеялу. Я оглядываю комнату. На постели лежит пульт от телевизора. Я нажимаю несколько кнопок.

— Что бы ты делал, — спрашиваю я, — на моем месте? Как бы ты себя вел с дочерьми? С человеком, из-за которого мы здесь?

— Вы замечали, как театрально курят в кино некоторые актеры? — спрашивает он. — Все так преувеличенно. И слова у них будто липнут к языку. Затянутся и начинают говорить. Бред.

Сид показывает, как курят актеры. Очень похоже.

Я понимаю, о чем он.

— Прежде всего я дал бы этому парню под зад. Бумс! — Сид делает захват и переброс через колено. — Про дочерей не знаю. Взял бы в путешествие. Или нет, накупил бы им всякого барахла. С вашими-то деньгами вы можете купить им все что угодно. Алекс говорила, сколько вы получите за свою землю.

Я смотрю на него. Интересно, не потому ли он держится возле Алекс?

— Тебе нужны деньги?

— Конечно, — отвечает он.

— Если сейчас — вот сию минуту — я дам тебе много денег, ты уедешь?

— Нет, — отвечает он, — с какой стати?

— Ты не понял, Сид. Я прошу тебя об одолжении. Если я дам тебе денег, ты уедешь?

— Ах вот вы о чем. Вы серьезно? Хотите, чтобы я уехал?

— Нет, — отвечаю я, глядя на его всклокоченные волосы. — Пожалуй, не хочу.

— Я не знаю, что бы я делал с дочерьми, — говорит он. — Может быть, обменял бы их на сыновей.

— Ну да, и тогда мне пришлось бы иметь дело с кем-то вроде тебя.

— Я еще не худший вариант. Я умный.

— Да настоящего ума тебе как до Луны, мой друг.

— Ошибаетесь, господин учитель. Я умный, я могу о себе позаботиться. Я отлично играю в теннис и очень наблюдательный. Я хорошо готовлю. У меня всегда есть травка.

— Держу пари, родители тобой гордятся.

— Вполне возможно.

Сид прячет глаза. Мне кажется, я его обидел.

— Твои родители знают, где ты?

— Мои родители?

— Да, Сид. Твои родители.

— Мать сейчас занята, ей вроде как не до меня.