Эльмира Нетесова - Заложники любви

Полинка стала делать макияжи, прически, но тоже бесполезно. Парень и не оглядывался. Девка обзавелась дорогой сумочкой, классным мобильником, к ней стали подходить парни, пытались завязать особые отношения, но ей нужен был только Яшка.

Полинка порхала по коридорам и вестибюлю общежития, сверкая голыми ягодицами, несозревшей грудью, больше похожей на два фурункула. Мужики и парни оглядывались ей вслед и, подмаргивая друг другу, говорили:

— Зреет зелень, в бабы лезет зеленый стручок! Экая плюгавая, а уже показывает, что у ней завелось! Ну, кто-нибудь приловит дурочку, осчастливит в подворотне, враз отпрыгается лягушонок!

Но прошло лето, миновала осень. Вот и снег пошел. Полинка уже всякую надежду потеряла, что Яшка увидит ее, обратит внимание. А тут наступил Новый год. И молодежь вздумала повеселиться у себя в общежитии.

Для такого случая постарался и Егор Лукич. Раздобыл громадную красавицу-елку. Ее поставили посередине столовой, вокруг расположили столы. Сколько игрушек, мишуры принесли девчата. Ёлку украсили сказочно. А вскоре задумались, где взять Деда Мороза и Снегурочку? По общему решению ребят Морозом назначили Яшку, а в Снегурочки пришлось предложить Полину. Та выплакала, вымолила это для себя. И девки сжалились:

— Ты, Снегурочка? — подошел к ней Яшка, поморщившись. Девка ему явно не понравилась.

— Тебе с нею детей не крестить,— успокоил парня Лукич и велел всем готовиться к празднику.

Шили девчата и для Полины Снегуркин наряд. Голубой атлас сверкающими звездами расшивали. Смастерили царственную диадему. Даже рукавички посыпали золотой блесткой. А уж какой макияж положили! На ресницах и бровях искусственный иней серебрился. Щеки девчонки рябиновым цветом горят. Глянули девчата на Полину и удивились. Она или нет? Глаз не отвести. Равной ей не только в общаге, во всем городе не сыскать.

Яшка, увидев Полинку, стушевался, родным глазам не поверил, как это из головастика такую девицу сообразили. Подошел к Полине, чванно поклонился, пальчики рук поцеловал и чопорно пригласил на первый вальс, каким открылся вечер.

У Полинки сердце прыгало от радости. Яшка танцует с нею, он обнял ее! Гладит талию, смотрит в глаза, улыбается только ей, не оглядывается на других. А Полинка слышит за спиною шепот:

— Ну, эта ночь у него занята. Нашу дурку в сугроб поволокет, во внутренний двор. Она и тем будет счастлива...

Открыв вечер, Яшка с Полиной поздравили всех с Новым годом, выпили по бокалу шампанского и, немного побыв под елкой, Полина решила переодеться в комнате и вернуться в столовую к своим девчатам. Но... Яшка вдруг придержал ее:

— А не хочешь ли со мной побыть до конца праздника?

Полинка ушам не поверила от радости. И тут к ним подошла Серафима:

— Яшка! Я поздравляю тебя! Ты стал отцом! У тебя сын родился! А мать отказалась от него!

Полинку будто голиком в сугроб воткнули. Она без оглядки бежала на свой этаж, сдирая на ходу праздничные одежды.

С того дня она не хотела слышать и видеть его. Ей запомнился его ответ Серафиме:

— Она отказалась от ребенка в роддоме? Ну, что ж! V женщины всегда есть право выбора. Значит так надо. Ведь женщины всегда правы и я согласен с ее решением...

Полинка бежала по лестнице, захлебываясь слезами. Да, она знала, что Яшка кобель. О том слышала много раз. Но впервые узнала, что он подлец.

— Куда это ты убегаешь с вечера? — поймал девчонку Лукич и вгляделся:

— С чего плачешь, малышка наша?

— Не могу, дядя Егор! Какой же он мерзавец и негодяй!— ткнулась лицом в грудь человека.

— Ты о ком?

— О Яшке!

— А что он отмочил?

— У него сын родился. А он отказался, согласился оставить в роддоме! Будто окурок выкинул и забыл о нем. Слышь, дядь Егор, разве так можно?

— Эх-х, девчонка! Видно и ты любила его! — сказал с укором.

— Было! Потому что дура!

— Ну, подожди, не реви, пошли ко мне, поговорим спокойно. Эта болячка быстро не проходит. Пойдем, попьем чайку, поболтаем по душам, —завел девчонку в кабинет, налил чаю:

— Есть люди, каким в жизни все легко дается. Нет горестей и проблем. Не живут, а порхают. Но судьба — штука коварная. Умеет приловить под самый занавес. Когда уже ничего не вернуть и не исправить. Вот эту трагедию не каждый сумеет пережить. Есть такое понятие внутреннего суда. От него не уйти и не спрятаться никому. Он настигает, как кара, каждого! И всегда перед финишем...

Полина сидела, сжавшись в комок. Она никогда и никому не рассказывала о себе правду. О ней ничего не знали девки в комнате. Девчонка напропалую врала о своей семье, какой у нее не было никогда.

Ее совсем маленькой подняли возле забора детского приюта. Кто ее там оставил, не видел никто. Она была завернута в лопухи. Ни одеяла, ни пеленки не имелось, даже записки с именем и датой рождения не нашли. Ее бросили как лишнего щенка на милость судьбы и чужих людей. О ней никто не справлялся и не интересовался судьбой. Впрочем, в детдоме подобных подкидышей было много.

Полину выходили как и других. В детстве она часто болела, много раз могла умереть. Девчонка, уже подрастая, узнала от старших, что у всех детей бывают папы, мамы, но только они случаются разными. И далеко не всем детям с ними везет.

Ей тоже хотелось иметь родителей, свою семью, где все любили и жалели бы друг друга, но не повезло. И Полинка вошла в жизнь, не ожидая ни от кого ни помощи, ни поддержки. Случалось, что иных детей забирали в чужие семьи. Полинку никто не забрал. Она была некрасивым ребенком, не знала стихов и песен, не привлекла к себе внимание, потому на нее не глянули. И чуть повзрослев, пошла на завод с аттестатом зрелости. Ни о каком другом образовании не мечтала. Нужно было работать, чтобы жить.

Полинка, как и все детдомовские дети, очень любила подарки. Они хоть как-то компенсировали отсутствие семьи и родных. Но после детского дома ей никто ничего не дарил. А ей так хотелось хоть немного тепла и радости. Но, жизнь обходила радугой, и Полинка жила трудно и напряженно, все время боясь упасть и скатиться в яму. Она знала, что поддержать ее будет некому.

Полина ненавидела всех, кто отказывался от детей, оставлял их в родильных домах, подкидывал в приюты или выбрасывал на улицу. Она часто слышала о том, но не знала, не видела этих людей. А тут Яшка, тот, кого полюбила.

— Вот такой же прохвост меня на свет пустил. И выбросил, даже не подумав, как мне придется? Ведь сколько раз колотила в детдоме детвора за то, что я некрасивая. Никто не защитил, не вступился. Никому ненужной была. Родители своих защищают, не дают в обиду. А вот Яшки пройдут мимо родного, отпихнув ногой как мусор. Откуда им знать, как нелегко приходится одному в жизни устоять. И я, дура, зависла на него! Спросить бы глупую, что в нем нашла? Смазливую вывеску, больше ничего! А сколько его детей растут сиротами по приютам, мне ли не знать, каково им вставать на ноги самим, без родни и родителей!—думала Полинка, слушая Егора Лукича.