Эльмира Нетесова - Заложники любви

— Как же ты пережил такой прокол?

— Ой, не говори, Лукич! Еле дожил до возвращенья на берег. Отец понял, что в море от меня никакого навара не жди. Хотел к матери под присмотр отправить, но я взмолился. Махнул рукой папашка и брякнул:

— Ржавей на берегу, отморозок!

— Ведь я всю его каюту изблевал. В весе на десяток кило сбросил. Сжалился над собой и надо мной. Ничего кроме мороки от меня не увидел. Как кажется, Теперь он не захочет меня навещать. А уж на судно взять и не подумает.

— Как знать,— засомневался Лукич.

— Да что ты? Когда я уходил по трапу на причал не только вся команда, даже мартышка подлая от радости на уши встала. Ей тут же разрешили снять трусы.

— Я думал, что ты никогда больше не вернешься сюда!

— Ну, что так круто? Лукич, я же украшение, подарок любой общаге, со мною никто не соскучиться. А и я никого не обижу. Поживу, осмотрюсь, может, пригляжу себе какую-нибудь мартышку, чтоб в старости не коротать в одиночку. С работой уже все уладил, вот тебе направление с завода. Считай, что в длительном отпуске побывал. Сколько здесь подрейфую, кто меня знает.

— Только прошу тебя, сдерживайся!

— Ладно, Егор Лукич! Мы ж не звери, мужики все же! Скажи, не оскудел наш палисадник? Есть смачные «телки»? Главное, чтоб было за кем поохотиться и некогда было скучать.

— Яшка! Ты все такой же крученый бес!

— Лукич! Я так соскучился по нашим девкам. Кажется, целый век их не видел. Все время вспоминал каждую. Они мне помогли выжить в море. Ради них я снова здесь.

— Иди в свою прежнюю комнату. Правда, ребята в ней поменялись. Теперь другие живут, молодежь.

— А где прежние?

— Семейными стали. Остепенились. Нынче и твое время пришло. Пока не упустил, не промедли!

— Пока рано, Лукич! Не торопи! Я свой причал не пропущу. Но не гони в шею! Пусть мой якорь сам найдет меня! — побежал по лестнице легко и улыбался каждому встречному.

Лукич смотрел вслед Яшке, качая головой.

А вечером следующего дня, когда жильцы вернулись с работы, на женском этаже вспыхнула драка.

Отчаянно, остервенело схватились между собою две девчонки, Маринка и Юлька. Их пытались угомонить, растащить двое девчат, проживавших в этой же комнате. Их уговаривали, но бесполезно. Девчонки бросались друг на дружку с кулаками, зубами и ногтями, хватали за полосы, пуская в ход ноги, головы, пытаясь задеть побольнее. Они орали, матерились, визжали, не обращая никакого внимания на окружающих. Никого не слышали. Девки словно оглохли и ослепли, наносили друг другу сильнейшие удары.

— Свихнулись дуры! Столько лет дружили, а тут махались непонятно из-за чего!

— Маринка! Остановись!

— Юлька! Прекрати!—уговаривали девок. Но те ни на кого не обращали внимания.

Лукич, услышав шум драки на женском этаже, поспешил подняться на второй этаж, влетел в комнату, запыхавшись, и крикнул, едва открыв дверь:

— А ну, прекратите! Угомонитесь!

Но девки не услышали. У Маринки весь подбородок и крови, у Юльки синяки под глазами. Лица исцарапаны, одежда на обоих порвана, волосы растрепаны. А девки только вошли в раж. На полу, на койках, на столе осколки стекла. На самих девок глянуть жутко, как две мегеры сцепились.

— А ну, тихо! Обоих выброшу на улицу! — крикнул Егор. Но девки будто оглохли.

И в это время тихо скрипнула приоткрывшаяся дверь. И вкрадчивый голос спросил:

— И что за трамбовка? Кто меня не поделил? Я вот он. Весь целиком здесь. Меня на всех хватит. Девчата, кончайте махаться,— это был Яшка.

Он едва ступил в комнату, его сразу услышали и драка прекратилась. Маринка с Юлькой молча наводили порядок в комнате, умылись сами.

— Обе спуститесь ко мне! Не медля! — приказал Егор Лукич и недобро оглядел Яшку.

— Не иначе как из-за тебя, прохвоста, сцепились бабы! Не успел на порог ступить, они уже поделить тебя но могут. Так и знал, добром твое возвращение не кончится! Снял бы себе где-нибудь комнату и жил бы о дельно! Не мутил бы у нас воду!—хмурился Егор, выходя в коридор.

— Так ведь позже вас пришел! Причем тут я? — нахально улыбался Яшка, оглядывался на девок, плетущихся следом.

В кабинете они обе сели по разным углам, Яшка стоял у двери выжидательно, не зная, что лучше остаться здесь до конца разборки или слинять, пока не поздно.

Егор Лукич хмурился, спросил девчат строго:

— Что не поделили? — глянул на Яшку искоса. То ужом крутанулся. Умильно оглядел девок. Те сидели отвернувшись друг от друга.

— Я вас спрашиваю! Из-за кого кипеж подняли? повысил голос.

— Ее спросите! Она виновата! — кивнула на Юлю Маринка.

— Не бреши! Причем я? — огрызнулась Юлька, ежа кулаки.

— Что случилось? Хватит базарить!—терял терпение комендант. Девчонки молча переглядывались, н одна не хотела признаваться.

— Ну, вот что амазонки! Коли не умеете прилично вести себя в общежитии и жить спокойно, я завтра звоню на завод и ставлю вопрос о вашем выселении. Хватит с вами нянчиться. Идите, собирайте вещи и чтобы утром покинули комнату! Вы свободны! — встал из-за стола, давая всем понять, что разговор закончен.

Но девчонки не спешили уходить. Они сидели, нахохлившись, опустив головы и плечи.

— Чего ждете? Я вам все сказал. Освободите кабинет. У меня много работы! Я и так потерял из-за вас, кучу времени. Идите, собирайтесь!—указал на дверь.

— Егор Лукич, простите, не выгоняйте,— подала голос Маринка.

— Хватит! Здесь не детский сад. Идите, не мешайте работать.

— Егор Лукич! Мы никогда больше не повторим,— подняла голову Юлька.

— За пределами нашего общежития меня не будет интересовать, как вы живете! Ступайте, собирайтесь и чтоб к восьми утра ни одной не было. Устроили тут цирк, показательное выступление двух мартышек на ринге!

— Егор Лукич! Это первый и последний случай! — встала Маринка, подошла к Титову и, долго не говоря, положила ему голову на плечо. Спросила тихо:

— Неужели выкинете нас на улицу, к собакам?

— А как вы себя вели, хуже зверей сцепились. Вам только в своре место!

— Лукич! Мы не совсем плохие! Ну, не гоните нас! — повисла с другой стороны Юлька.

— Вы посмотрите на себя! Все побитые, обе в царапинах, синяках и шишках, смотреть противно, как ал-кашки! Отойдите! — стряхивал девок с плеч. Но не тут-то было. Девки знали доброту и мягкий, отходчивый характер человека. Им совсем не хотелось оказаться на улице зимой. Знали заранее, что к его слову на заводе при слушаются и разрешат выселение. Попробуй теперь найти жилье в городе? За малую комнатушку хозяева половину зарплаты потребуют. Желающих на жилье в городе много.

— Прости, Лукич!—обняла Маринка.

— Как родному отцу клянусь, завязано! — обещала Юлька.

— Егор Лукич! Не прогоняйте девок! Ну, как дышать без них в общаге? — подошел Яшка.