Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2005)

В этом спектакле драматургу и режиссеру Михаилу Угарову свойственен очевидный максимализм. Здесь нет средних характеристик, ровного отношения, тут басы и верхние ноты. Мы даже готовы обвинить спектакль не только в предвзятости отбора материала (что, по сути, противоречит принципам документальности), но и в намеренном желании бить побольнее и шокировать посильней. Но есть в нем и какая-то личная заинтересованность — ни в коей мере не политического характера, а, так сказать, историософского. Угаров дает нам все то, что изумило лично его, он как бы делится со зрителем своим собственным удивлением.

Эта неровность восприятия сказывается прежде всего на русской части “Сентября”, отчего, естественно, возникает серьезный перекос в апологию действий исламских сепаратистов. Русский взгляд на Беслан намеренно груб, истошен и попахивает быдлом. Характерен переход — от высокого кораноподобного языка новой чеченской мифологии к матерку российских юзеров и лузеров. Животный шовинизм и антимосковские настроения, призывы к насилию, свинцовое равнодушие и русское же русофобство, уже сочиненные анекдоты про Беслан, тупые сексуальные шутки и апофеоз цинизма: “Я не могу сочувствовать тем, кого не знаю. А у меня все отлично!!!”

Но есть там один удивительный монолог — как раз посредине спектакля, —который можно было бы назвать его апогеем. Актер Алексей Куличков читает самую впечатляющую интернет-запись на тему терроризма. Это настоящая инструкция по выживанию в экстремальных ситуациях, руководство по аутотренингу для человека, попавшего в переплет, психологические советы, написанные с точки зрения жертвы. “Тебя больше нет” — вот исходный пункт действий, окончательное и безоговорочное признание себя жертвой, уже заранее обреченной. Оставь жену и детей, если они вместе с тобой, — их уже нет. Молчи, если ситуация не располагает, и кричи, кусайся, дерись, если есть возможность к побегу. Беги, не бойся — тебя все равно убьют.

В этом запредельно пессимистичном взгляде, бесконечном отчаянии загнанного, человека есть нерв эпохи, которую мы переживаем. Эпоха многоуровневого терроризма заставляет нас признать и принять состояние жертвы, считать его естественным состоянием организма, даже терапевтическим. Это можно сравнить с тем чувством блаженного покоя, которое испытывает пассажир в замкнутом и стремительно несущемся куда-то пространстве автомобиля, поезда, метро. Кайф зависимости, исповедь мазохиста, абсолютная несвобода, голубая мечта утомившегося человека, “стокгольмский синдром”.

2

Табу на победу. Великая Отечественная война — не событие для российской сцены.

60-летие Великой Победы — повод поразмышлять в любом историософском направлении. Что это за дата и почему для театра всей России юбилей победы не стал событием, хотя это праздник, среди всех прочих дат, — самый что ни на есть искренний, взывающий к гражданской совести, к общественному, публичному переживанию. Для театра 60-летие Победы прошло точно так же, как и 70-летие московского метрополитена, — то есть просто-напросто никак.

Ситуация с военной темой в театре напоминает проблему вокруг священной книги. Так, невозможно ни прибавить ничего к Корану, ни убавить: понимайте, как хотите, помните, что вспомнится, запрещается обновлять и проверять. Символ веры и тот противопоказан, чтобы не сбиться с координат. Совершенно понятно, что в годы советской власти Великая Отечественная война (равно как и Гражданская война), значения которой мы сегодня принижать не станем, были заменой религии: с культом святых, умерших за общее дело, с феноменом массового страдания, массового героизма ради веры, с Вечным огнем как неопалимой купиной, могилами неизвестного солдата как церквями и часовнями. Эта “военная религия” впитана нами с детства, и лично я до сих пор верю в эти ценности. Надо заметить, что война — это вообще единственная бесспорная советская ценность.

Но именно поэтому военная тема в театре сегодня как никогда требует “апгрейда” — этот компьютерный термин означает обновление внутреннего оборудования в тот самый момент, когда старое не может работать хорошо ни по-новому, ни по-старому, когда ресурсы компьютера истощены и стопорят всю систему в целом. Если мы взглянем на репертуар, специально выпущенный к 60-летию, то увидим удручающе однообразную картину: в России ставят все то же самое, что ставили двадцать, сорок и даже шестьдесят лет назад: “Давным-давно”, “А зори здесь тихие”, “Завтра была война”, “Живи и помни” etc. И новые пьесы — их катастрофически мало — увы, пишутся по тем же советским прописям, словно нельзя сегодня предположить иного подхода к теме. Мы пережили великую драму, каким-то чудом выиграв битву народов и идеологий, разрушив чужой и заодно, спустя десятилетия, свой тоталитаризм, а сказать сегодня что-то новое о ней не в состоянии. Молчим испуганно. Есть романы Г. Владимова, В. Некрасова, В. Астафьева, В. Богомолова, С. Алексиевич, но они принципиально не попадают на сцену; мы стали свидетелями неслыханных откровений и журналистских расследований о войне, делающих ее еще более драматичной, но и они остаются уделом узкой прослойки “читателей газет”. Разоблачительные сведения о блокаде — как жировали обкомовские работники в голодном Ленинграде, о принудительной алкоголизации солдат, о штрафбатах и армии Власова, о закономерных неудачах первых лет и жестокости Жукова, о сорванном контрнаступлении Сталина на Германию — бесконечное количество тем, не выходящих за пределы газетных полусенсаций.

Тема войны в российском обществе негласно табуирована, закрыта для корректировки и добавлений. И чем дальше она будет оставаться для нас неприкасаемой, тем все больше подвиг русского солдата будет от нас отдаляться, переставая быть современным и животрепещущим, ранящим и скорбным. Сегодня День Победы — ветеранский праздник. Именно как таковой он подается в СМИ и рекламе — с гвардейской ленточкой и гвоздиками. Взгляните на наружную рекламу, которой украсили Москву в дни 60-летия: лозунги не менялись лет тридцать: “ Никто не забыт, ничто не забыто ”, “ Вспомнить всех поименно ”... Формулы эти явно обветшали, никого не берут за живое, к ним трудно отнестись без иронии, ибо, как известно, забыто куда как много. К годовщине победы, словно к заурядному празднику, принято дарить цветочную открытку, в которую уже, для особо ленивых, вписаны курсивом стандартные слова поздравлений.

Прошло 60 лет, и теперь, готовы мы это признать или не готовы, чтобы сохранить память и веру, нужно о войне напоминать — напоминать молодежи не в жанре мифологии и “презумпции непобедимости русского воина”, а в жанре суровой, нещадной правды. Шокировать войной! Дегероизация и откровенная правда о войне смогут сделать войну актуальной историей, имеющей отношение к современности. Нужно открывать новые грани войны — не только героические, но не бояться и подлых, антигероических, вступающих в конфликт с героикой и заставляющих думать, выбирать, сомневаться.