Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2010)

Каждый день Лидия Чуковская составляла отчеты — и отсылала на свою несуществующую родину. Сообщала Герцену и Салтыкову (и чтобы дали знать Пушкину с Некрасовым), как обстоят тут дела. Каких успехов добились террор, цензура и пропаганда в деле развращения широких народных масс.

Занималась, по соц. законности говоря, шпионажем. В пользу мертвых гениев.

Сообщила — да! — всю правду, только правду, ничего, кроме правды.

И поэтому нынешние добродушные полагают, что Лидия Чуковская по своей роли была — всего лишь свидетель (допускают, что — добросовестный).

И над гробом не было сказано, — во всяком случае, не сказал тот человек, от которого я ждал, что он это скажет (не Солженицын ли? — П. К. ), — что она придумала новый способ действий, единственно возможный для искусства в эпоху абсолютного торжества лжи: придать наблюдаемым лично фактам — самым обыкновенным фактам времени, то есть постыдным и ужасным — силу художественных образов. Равную причиняемой ими боли.

Попросту — написала последние страницы русской классики. С блеском и благородством. И закрыла ее”.

Мы и Чехов. 150 лет со дня рождения А. П. Чехова. — “День и ночь”, Красноярск, 2010, № 1, январь — февраль.

Сквозная, юбилейная рубрика, равномерно распределенная по пространству журнала. Вот — из местного филолога Артема Кишкурина (видно, вынуто из Сети, или же он прислал свои соображения в редакцию по “электронке”): “…это писатель, около не слишком выразительного памятника которому собираются остро нуждающиеся в субкультурном самоопределении юные красноярцы. Собираются и ведут себя неподобающе (смайлик). А если вспомнить о том, что он еще и доктор, то, безусловно, — диагност, может быть, даже где-то доктор Хаус своего времени”.

Татьяна Михайловская. Уроки Некрасова. — “Арион”, 2010, № 2.

Одна из самых необходимых сегодня, как мне кажется — для разговора о поэтах и поэзии, — публикаций.

“Реформатор русского стиха, наметивший путь развития русской поэзии на многие десятилетия, он был непримиримый — по отношению ко всему, что считал несправедливым, равно, касалось это литературных или человеческих отношений. У него была на все своя точка зрения, общих мнений он не признавал. В стране поголовного конформизма нелегко оказывать сопротивление окружающей среде. Таким людям трудно жить и сложно добиваться успеха. Для многих он был примером отрицательным — смотрите, вот так характер мешает таланту делать карьеру (печататься, издавать книги, получать премии, входить в жюри, получать гонорары и т. д.). Порой он совершал такие явно в ущерб себе поступки, что только руками разведешь: зачем? Впрочем, ответ он сам подсказывал: „Не путать факт публикации и факт литературы”. Всеволод Николаевич учил не проповедями, а именно поступками. Сегодня мало кем эти уроки востребованы, но ведь будет и завтра.

И среди этих уроков первый — урок свободы ”.

Александр Михайловский. Провинциальные церковные приходы во второй половине 1940-х годов. — “Вопросы истории”, 2010, № 6.

О беспрецедентной поддержке церкви и верующих со стороны сельсоветов и правлений колхозов в указанный период. Читаешь — глазам не веришь: плакать и смеяться. Продлилось недолго.

Настоящий Чехов. Кама Гинкас, Максим Осипов, Елена Степанян. Вступление Натальи Ивановой. — “Знамя”, 2010, № 6.

“…А между тем не такое уж он наше зеркало, он показывает нам нередко и то, чем мы никак не располагаем; не наше, а свое добро. Например, Чехов не пропустит даже намека на доброе чувство, малейшего поползновения к хорошему, простого проявления деликатности, скромности, житейской порядочности, тонкости, красоты. (Недаром же в облике человека, скажем, занимающегося лесопосадками или скупающего земельные участки, он отмечает детали, совсем не идущие к делу, — „ты изящен, у тебя музыкальный голос”, например.) Разве это мы отражаемся в чеховском зеркале? В его мире возможно возрождение человека, в которое мы, как правило, не верим, о котором мы не помышляем, когда общаемся с личностью вроде Лаевского, так сказать, „в реале”, в рамках нашей действительной повседневной жизни. Вспомним „Дуэль”, „Скрипку Ротшильда” или „Жену”, где герои воскресают (в „Скрипке Ротшильда” уже почти за пределами земной жизни). Для „агностика” Чехова, который был готов удивляться интеллигентской вере Д. С. Мережковского („бойкого богоносца”, по выражению Чуковского), — так вот для „неверующего” Чехова актуальны были слова пророка о Христе, что Тот „льна курящегося не угасит”. То есть опять-таки не так уж в отношении нас Чехов и „зеркален”: мы-то готовы угашать курящийся лен и не видеть в человеке ни грана доброго и хорошего. <���…> Чехов адогматичен, то есть, как говорят многие, пишущие о нем, безыдеен. Нет, он идеен. Его идея — это деталь , занимающая у него ключевое место и нередко говорящая о несравненной красоте мира и о счастье жить и быть”.

Это — из заметок Елены Степанян. И как интересно пишет она еще и о самом, казалось бы, безнадежном у Чехова, о “Скучной истории”!

Александр Нилин. Линия Модильяни. Мой ордынский роман. — “Знамя”,

2010, № 6.

Мне показалось, что этот искусно прописанный ( как бы мемуарный ) текст и есть роман о судьбе — весьма, как я почувствовал, драматичной (при всем внешнем благополучии). Эту драму (в старом, классическом смысле) и не увидишь сразу. А уже потом — и Ахматова, и Бродский, и Ардовы… Читая, вспоминал излюбленное стихотворение — пера одного из героев произведения: “Это — влияние статуй. Вернее, их полых ниш. / То есть, если не святость, то хоть ее синоним. / Представь, что все это — правда. Представь, что ты говоришь / о себе, говоря о них, о лишнем, о постороннем”. И — там, где еще ближе: “Представь, что чем искренней голос, тем меньше в нем слезы” (“Новая жизнь”). Так показалось.

Думаю, что остроумно-нежное “собачье” сочинение Тимура Кибирова (“Лада, или Радость. Хроника верной и счастливо любви”) тоже не про то . Попервоначалу я его совсем не распробовал, а потом пригляделся: и в нем много чего понапрятано; и никакого тебе Живого Журнала не надо, а — пойди догадайся, может, это замаскированное такое послание другу-читателю , в окололицейском смысле? Почему нет?

“Он был искренним, а это великое достоинство…” Отклики современников на кончину А. П. Чехова. Из июльских газет 1904 г. Вступительная статья и публикация Б. В. Егорова. — “Наше наследие”, 2010, № 93-94 <