Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 12 2005)

Мария Семенова. “За писательство я поплатилась тем, что разучилась нормально читать книги”. Беседу вела Мария Терещенко. — “Газета”, 2005, № 175, 16 сентября.

“Правда, сразу же невзлюбила „Три мушкетера”. По той простой причине, что д’Артаньян этих несчастных гвардейцев кардинала нанизывает как сардельки на свою шпагу, а это, простите, живые люди. У каждого — жена, дети, любовница, друзья. А он на них фехтовальное мастерство демонстрирует, и ему до них, как сейчас говорят, фиолетово. Ну как так можно? Я и сейчас этого не понимаю, и в детстве понять не могла. Зато очень любила трилогию Яна — „Чингиз-хан”, „Батый”, „К последнему морю”. Мне нравилось, что вроде монголы, вроде исторические враги Руси, а они там показаны как нормальные живые люди”.

Борис Жуков. Об отражении эволюционных идей в массовом сознании. — “Знание — сила”, 2005, № 9 .

О том, что “не испорченное наукой” сознание стихийно становится на позиции ламаркизма . “<���…> массовое сознание предпочитает не те модели, которые наилучшим образом отражают описываемое ими явление, а те, которые лучше всего вписываются в его собственную структуру”.

Олег Ильинский. Творческий облик Бориса Пастернака. (Из архива Татьяны Ильинской). — “Новый Журнал”, Нью-Йорк, 2005, № 240 .

“Русская литература не создала в форме романа другого такого законченного образа поэта, каким является доктор Живаго. Стихия поэзии — это живая сила, основная сила, действующая в Юрии Живаго. Вокруг нее строится его характер. Как действующее лицо — Живаго пассивен, потому что вся его активность уходит на художественное преображение мира, на лирико-психологический комментарий к эпохе, которым является весь роман в целом”.

Ср.: “Но есть еще более крупная проблема [для киноадаптации романа] — неопределенность самого Юрия Андреевича Живаго (да и Лары тоже) как характера. Никто не знает, чего хочет этот талантливый человек и отчего он страдает”, — пишет Юрий Арабов (“Доктор Живаго. По мотивам прозы Бориса Пастернака” — “Искусство кино”, 2004, № 12 ).

Императив в игривой форме. Беседа Валентины Полухиной с Наташей Спендер. Предисловие Валентины Полухиной. Перевод с английского Анастасии Кузнецовой. — “Новая Юность”, 2005, № 3 (72).

“Я помню, однажды Иосиф [Бродский] и Исайя [Берлин], Стивен [Спендер] и я ужинали в Рождество, когда возобновились бомбардировки Вьетнама. Я сказала: „Мне стыдно за наше правительство. Премьер-министр Голландии и премьер-министр Франции, все протестовали, а где же Тед Хит?”

А Иосиф возразил: „Никогда не забывайте: все, что плохо для Советского Союза, абсолютно правильно”.

Мы были слегка ошарашены. Но мы понимали его. Когда Иосиф ушел, Исайя сказал: „Стали ли мы думать о нем хуже?”

Мы ответили: „Конечно, не стали, мы понимаем почему”.

Тогда Исайя сказал: „Но, по-моему, он стал хуже думать о нас””.

Полностью интервью с вдовой поэта Стивена Спендера Наташей Спендер (июнь — сентябрь 2004 года) публикуется в сборнике “Бродский глазами современника” (СПб., “Звезда”).

Владислав Иноземцев. Ненависть к успешным. Терроризм как продолжение “национально-освободительной борьбы”. — “Новая газета”, 2005, № 66, 8 сентября .

“При этом нужно признать, что „освобождение” в наше время отнюдь не тождественно прогрессу, а независимость одного общества от доминирования со стороны другого не делает его граждан счастливыми и процветающими. В наши дни страны и народы тем благополучнее, чем несвободнее они друг от друга; и чем свободнее они от всех, тем они обреченнее. Поэтому процесс „освобождения” в XXI веке становится путем в исторический тупик”. Автор статьи — главный редактор журнала “Свободная мысль-XXI”.

История — только формат. Беседовал Александр Вознесенский. — “НГ Ex libris”, 2005, № 33, 8 сентября.

Говорит прозаик Алексей Иванов (Пермь): “Я не пишу романов „про историю”, про то, „как это было”. Я беру некий историко-культурный феномен — княжество Пермь Великая в „Сердце Пармы” или сплав „железных караванов” в „Золоте бунта” — и использую его как формат для тех мыслей, которые актуальны именно для меня и именно сейчас. <���…> Я на полную катушку использую исторические источники, но не являюсь беллетризатором учебников истории. Повторю: история — только формат. „Достоверные” исторические романы пусть пишут обладатели машины времени”.

Cм. также: “Во-первых, [в архаической лексике романов] безусловно присутствует и провокация, во-вторых, мне жалко терять эту красивую фонетику, которая создает атмосферу произведения, в-третьих, есть реалии, которые существовали в то время и не существуют сейчас, — ну как их назвать? А в-четвертых, ну почему все так привязываются к языку? Люди спокойно пользуются компьютером, абсолютно не зная всех его программ. Ну и что, что читатель не понял десяток слов. Догадается по смыслу, а книга-то воспринимается на чувственном уровне. <���…> В принципе, можно и „Золото бунта”, и „Сердце Пармы” переписать современным русским языком. Но такой бред получится”, — говорит Алексей Иванов в беседе с Вадимом Нестеровым (“Вы с московской колокольни не можете понять” — “Газета.Ru”, 2005, 13 сентября).

Александр Кабаков. “Эта комичная, пошлая и тупая жизнь мне милее советских времен”. Беседу вела Ольга Орлова. — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 23 сентября .

“Василий Аксенов когда-то очень честно сказал: „Писатель — завистливое животное”. Я бы добавил: „Писатель — по определению тщеславное животное”. Детское желание нравиться всем писатель сохраняет на всю жизнь. Другой вопрос, что он готов для этого сделать. Я пытался писать в разряде „Оксана Робски”, но у меня не получилось. Потом я решил, что и не хочу. <���…> Я далеко не на все готов, чтобы нравиться всем. Я ведь начинал свою литературную деятельность как писатель-юморист, но уже тогда у меня не получалось писать для эстрады. Я пробовал писать для радио, где уже тогда заправляла Регина Дубовицкая, и тоже не смог. Читатель всегда чувствует неискренность. Для того, чтобы его достать так, как достают авторы „для Петросяна”, надо таким немножечко быть. В этом смысле успех Чхартишвили представляется мне фантастикой. Вот таким я хотел бы быть, но это у меня не получается по другой причине — образования и библиотечной усидчивости не хватает”.

О “Московских сказках” Александра Кабакова см. “Книжную полку Валерии Пустовой” в ноябрьском номере “Нового мира”.